— Тамар, у нас водка есть? — крикнула проводница своей коллеге, прервав Анин монолог.
— Да!
— Так, давайте, я заберу вашу рыбу, а когда прилетим — отдам, — предложила бортпроводница.
— Я ее водкой уже поила, — промямлила Аня.
— Это бывает от перемены давления. Рыбы реагируют и просыпаются. — Стюардесса говорила совершенно серьезно.
— Хорошо, — кивнула Аня и отдала трепыхавшуюся в пьяной агонии стерлядь. После этого заплакала.
— Ну что вы так расстраиваетесь? Довезем мы вашу рыбу. В лучшем виде. Мы и не такое довозили. Плакать не надо. Виски будете?
Аня кивнула.
Бортпроводница принесла ей виски в маленькой бутылочке и унесла стерлядь.
— Ну вот, долетели, — сказала проводница после приземления, отдавая Ане рыбу. — Она еще поспит чуток, но через часик очнется.
— Скажите, а вы случайно не знаете, — вдруг спросила Аня, — алкоголь в рыбе чувствоваться не будет? Вроде как она мариновалась в нем…
— Ну, помойте ее хорошо, и все, лучку зеленого добавьте, не репчатого, а зеленого, лимончика, и отлично все получится, — посоветовала бортпроводница.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила Аня и прижала стерлядь к груди.
Сергей ее встречал на выходе.
— Привет! — обрадовался он. — Как долетела?
— Долете-ли, — поправила его Аня и шмыгнула носом. — Плохо мы долетели.
— Кто это — мы? — не понял Сергей.
— Я и рыба. Вот держи. Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить? — Аня не выдержала и заплакала.
— Ты пила, что ли? — спросил Сергей, при поцелуе почувствовав запах.
— Пи-ли, — опять уточнила Аня. — Мы со стерлядью. Она водку, а я виски.
— Так, ты что-то совсем у меня того… — серьезно и даже испуганно проговорил Сергей.
— Это не я того, а ты — извращенец. Рыбы ему свежей, видите ли, захотелось. А то, что она страдает и мучается, ему все равно. — Аня уже кричала, не сдерживаясь.
— Кто мучается? — уточнил Сергей.
— Стерлядь! Я ей в туалете водку в рот вливала!
— Зачем?
— Чтобы ее живую довезти. Пьяную, но живую. Мне посоветовали. И главное, все, ну все знали, как возить рыбу, кроме меня! Представляешь?
— Угу, — осторожно ответил Сергей. — Ты ж моя золотая!
— Я или стерлядь? — уточнила Аня
— Ты, конечно, — уверил ее Сергей, хотя в это время разглядывал стерлядь.
— Только учти — я в нее влила чекушку, а сколько в нее влили проводницы — не знаю. Готовить я ее не буду. Не могу.
— Ань, ты чего? Это же просто рыба!
— Это тебе просто рыба! А мне она как родная стала. Пьяная, несчастная, замученная… — Аня уже обливалась горючими слезами. — Слушай, а давай ее выпустим, а?
— Куда? — Сергей уже смотрел на жену с опаской.
— В Неву! — радостно воскликнула Аня.
— Ты понимаешь, есть одна проблема. В Неве стерлядь не водится. Твоя будет первой. И вряд ли она выживет.
— А вдруг? Она крепкая, она столько перенесла!
— Ань, это просто рыба. Сейчас домой приедем и приготовим — с лучком, лимончиком…
Аня продолжала горько рыдать, оплакивая и судьбу стерляди, и свою заодно.
Надо сказать, что рыба стала последней каплей. Аня не смогла жить с мужем. Впрочем, стерлядь была ни при чем. Сергей в то время, когда жена находилась в Москве, столовался у другой женщины. Аня окрестила ее Жареной Курицей. Она завлекла Сергея банальными куриными окорочками под пошлым майонезом, запеченными в духовке. Сергей наелся окорочков и изменил жене. Или сначала изменил, а потом наелся, что дела не меняло.