– Что? – наивно удивилась я, хотя и ожидала чего-то в этом роде. – Что это значит?

– Это значит, что вы представляете для нас бесценное сокровище. Вместе с вашей памятью. И вы должны будете остаться с нами. Мы окружим вас… заботой, как настоящее бесценное сокровище.

Похоже, мы начинаем слегка приоткрывать свои карты.

– Должна ли я понимать это так, что вы, господа, не поможете мне вернуться в Копенгаген? – спросила я с величайшим удивлением, якобы не веря своим ушам.

– Не только не поможем, но и будем вынуждены всеми силами препятствовать вашему возвращению в Копенгаген. А мы располагаем довольно большими возможностями…

Я неодобрительно помолчала, а потом заметила с легким укором:

– Боюсь, что это не лучший метод. Я могу испугаться, а от страха я совсем теряю память. Благодаря предыдущим аргументам я уже начала кое-что припоминать и почти вспомнила первую цифру, а теперь у меня все опять вылетело из головы!

Лупоглазый джентльмен не выдержал. Он сорвался с места и, что-то бормоча, выскочил из комнаты. У остальных, видимо, нервы были крепче.

– Мне кажется, я смогла бы скорее вспомнить, если бы опять оказалась в том месте, где слышала эти слова, – продолжала я. – В копенгагенском игорном доме. Вы, конечно, понимаете, оптические и акустические ассоциации…

Я не очень рассчитывала на успех своего предложения, но попытка не пытка… А я хоть и любила путешествовать, но понимала, что в данном случае для меня значительно проще и удобнее вернуться в Копенгаген тем же путем, каким меня оттуда вывезли: и паспорт мой не в порядке, и визы нет, и денег жалко, а хлопот сколько!

– Нет, – коротко ответил патлатый, буравя меня своими голубыми ледышками. – Мне кажется, что вы скорее вспомните, не располагая возможностью вернуться в Копенгаген. И мне кажется, что для вас будет лучше вспомнить как можно скорее.

Наша последующая беседа представляла собой мешанину угроз, просьб, заигрываний, попыток шантажа и подкупа. Обе стороны предпочитали открытой войне мирное сосуществование. Я заявила (кривя душой), что кое-что помню, а кое-что и нет, и для того чтобы вспомнить все, мне требуется время и спокойная обстановка. Они сделали вид, что поверили мне, и в салоне опять воцарилась атмосфера доверия и взаимопонимания.

Не имея возможности что-либо предпринять, я решила пока спокойно выжидать. Не скажу, чтобы я была очень напугана. Пожалуй, меня больше испугало бы нападение пьяных хулиганов. Случившееся со мной казалось таким нереальным, что удивление почти вытеснило страх. Никогда в жизни у меня не было такого захватывающего приключения. Где уж тут думать об опасности! Я решила пока не делать попыток связаться с полицией, будучи уверена, что справлюсь сама. С интересом ожидала я дальнейшего развития событий, твердо решив одно: слушаться предостерегающего внутреннего голоса и не сообщать им, что сказал покойник.

Тем временем мы летели и летели, и вот справа под нами показалась суша. Наверняка это была Бразилия, а я по-прежнему оставалась в шерстяной юбке и пуховой кофте, ведь другой одежды у меня не было. Единственное, что я могла сделать, – это снять колготки и остаться босиком.