— Здорово, — улыбнулась она.

Кейт разлила кофе, но хозяйка лишь пригубила его.

— Так вот, дорогие мои, — спокойно сказала она. — К Рождеству меня уже не будет.

Этим словам можно было верить.

— Вы, как всегда, молодцы, — усмехнулась Нерисса. — Никаких возражений, пустых сантиментов. Врачи говорят, что моя болезнь неизлечима. Но что-то делать все же надо, и потому-то я так плохо чувствую себя и так плохо выгляжу. Без них я чувствовала себя гораздо лучше... А теперь меня уговаривают облучаться и пичкают разными мерзкими антибиотиками, и от всего этого мне становится все хуже. — Она состроила еще одну гримасу. — Я просила, чтобы меня оставили в покое, но они... это их долг, и ничего тут не поделаешь... идиотская ситуация. Но, как бы то ни было, мои дорогие, не принимайте это близко к сердцу. Прошу вас.

— Я поняла, что вы пригласили нас, потому что вам что-то нужно? — спросила Кейт.

Нерисса смотрела, дивясь.

— Как ты догадалась?

— Вы позвали вдруг, внезапно, а болеете вы, как я поняла, уже несколько недель.

— Эдвард, твоя жена действительно очень умная женщина, — сказала Нерисса. — Все так, мои дорогие... Я хотела просить Эдварда об услуге, если он, конечно, согласится.

— Ну, разумеется, — ответил я.

В голосе ее звучали прежние, те, веселые нотки.

— Не соглашайся раньше времени.

— Ладно.

— Дело касается моих лошадей. — Она помолчала и добавила: — Видишь ли, в последнее время они бегают очень неудачно.

— Как же так, — заметил я. — Сезон-то еще не начался.

Я знал, что Нерисса держит двух лошадей для стипль-чеза, и припомнил, хотя и с трудом, что в прошлом сезоне они дважды выигрывали.

— Нет, Эдвард, речь идет не о них. У меня есть еще одиннадцать двухлеток.

— Я об этом не знал.

— Потому что они не здесь, а в Южной Африке.

— Вот как? — я посмотрел на нее с изумлением. — Но я совершенно не ориентируюсь в южноафриканских бегах, Нерисса. Очень жаль. Я действительно хотел бы чем-нибудь помочь... но тут... я не могу сказать, почему ваши лошади не выигрывают.

— Я вижу, ты в самом деле разочарован, Эдвард, но поверь мне, ты можешь мне помочь — конечно, если ты захочешь.

— Вы только объясните ему, в чем дело! Эдвард сделает для вас все, что в его силах, Нерисса, — заверила ее Кейт.

Кейт, разумеется, была права. Особенно, если учесть положение Нериссы. Ведь когда я был осиротевшим пареньком, она ни разу не отмахнулась от моих проблем.

Нерисса вздохнула.

— Я писала тамошнему тренеру, но он не знает, в чем дело. Другие лошади из его конюшни показывают неплохие результаты, только мои проигрывают. Письма идут невероятно долго. В последнее время и наша, и их почта работают из рук вон плохо. Так вот, Эдвард, я и подумала, что ты, может быть, захочешь... Я понимаю, что это не такая уж простая вещь... Но, может быть, ты сможешь выбраться в Иоганнесбург, посмотреть, что там, собственно, происходит?

Воцарилось недолгое молчание. На этот раз даже Кейт не торопилась сказать, что, конечно же, я немедленно еду, и все же все мы понимали, что речь не о «да» и «нет», а о «когда» и «как».

Нерисса продолжила: