Короче говоря, южно-африканские лошадки Нериссы вполне могли стать для наследника ядром на ноге.

Кейт проводила меня в аэропорт Хитроу; и мне, и ей не хватило тех девяти дней, что я провел дома. Пока мы стояли в очереди на досмотр, ко мне обратились за автографом с полдюжины дам — для дочерей, племянников, внуков, и не одна пара глаз глядела в нашу сторону; вскоре к нам подошел служащий авиалинии и предложил пройти в отдельную комнату. Особое внимание было проявлено ко мне, как к постоянному клиенту. Мы с благодарностью воспользовались предложением.

— Похоже, у меня два мужа, — вздохнула Кейт. — Причем совершенно разных; я одновременно жена как личного, так и общественного варианта твоей особы. Когда я смотрю на тебя в кино или вижу твое лицо на афишах, то сама не верю, что спала с этим джентльменом только вчера. И каждый раз этому удивляюсь, потому что твой публичный вариант вообще не мой, а тех людей, которые платят, чтобы на него посмотреть. А потом ты приходишь домой и становишься другим человеком и моим мужем, которого зрители вообще не знают.

Я любовался ею.

— Кстати, личный вариант не заплатил за телефон.

— Я же напоминала тебе раз пятнадцать!

— Придется заплатить тебе.

— Придется. Хотя телефон — это твоя обязанность. Я не могу проверять все твои телеграммы и разговоры с Америкой. Я уверена, что там приписывают. Эти счета нужно тщательно контролировать.

— На этот раз придется поверить.

Мы сидели рядом. Счет за телефон такая же тема для разговора, как любая другая: мы понимали друг друга, и это было главное. Мы всегда расставались и встречались весьма сдержанно. Многие считали, что мы не любим друг друга, а мы были связаны, как близнецы.

Через шестнадцать часов я приземлился в Ян Смитс Интернейшнл. Меня встречал довольно нервный тип. Я подержался за влажную ладонь представителя фирмы «Уорлдис синемас».

— Уэнкинс, — сказал он. — Клиффорд Уэнкинс. Чрезвычайно рад с вами познакомиться.

Бегающие глаза, паршивый английский, где-то под сорок... Говорил он слишком, вел себя чересчур фамильярно, двигался разболтанно — как раз то, чего я терпеть не могу.

По возможности вежливо я высвободил свою руку.

— Очень вам благодарен. Не стоило так беспокоиться, — сказал я, мысленно посылая его куда подальше.

— Я не мог не встретить Эдварда Линкольна! — провозгласил он и хохотнул нервно.

Начальник отдела проката вынужден общаться с кинозвездами раз в месяц, как минимум.

— Там у меня машина, — сказал он и, раскинув руки, попятился, как рак, одной рукой он как бы просил толпу расступиться, а другой указывал мне дорогу. Толпы не было.

Я тащил чемоданы и делал вид, что это меня забавляет.

— Тут рядом, — повторял он и заглядывал в глаза.

— Чудесно.

У выхода нас встречала группа из десяти человек. Я пожал плечами. Одежда, манеры их не оставляли сомнений в том, что это так называемые представители прессы. И все они были вооружены фотокамерами, магнитофонами и микрофонами.

— Мистер Линкольн, что вы думаете о Южной Африке?

— Алло, Линк, улыбнитесь!

— Правда ли, что...

— Улыбайтесь, пожалуйста!