Среди мечущихся на дверях террасы теней возникла быстро вынырнувшая из мерцающего интерьера фигура. Замедлившись, она прильнула к стеклу, в паре дюймов от которого находился Отец. Несмотря на одышку, он сумел остановить взгляд на лице маленькой девочки, стоящей за стеклом.

Где-то в дальних уголках большой комнаты, за стеклом и белыми кожаными диванами, скакали мультяшные голографические образы. Они отбрасывали на остальную часть помещения голубовато-белое сияние. Должно быть, вспыхнувшие периметральные фонари привлекли девочку к стеклянным дверям.

На ней была розовая пижама с рисунком. Растрепанные волосы по-прежнему завязаны в черные хвостики на затылке. И в те драгоценные несколько секунд, прежде чем она закричала и убежала, Отец смотрел в испуганные, широко раскрытые голубые глаза, которые несомненно принадлежали ему. За искаженными шоком чертами лица, за намеком на веснушки и вздернутый нос Миранды он узнал собственную форму черепа, сращенного с узким лбом жены. Сходство было настолько сильным, что Отец подумал, что у него остановится сердце. Это была она. Она. Она.

Она жива.

Пенни.

Девочка убежала, болтая хвостиками и семеня маленькими белыми ножками по плиточному полу. Миновала мерцающую голограмму и исчезла в широком проеме в боковой части комнаты.

– Нет! Все в порядке! – крикнул Отец, но стекло было слишком толстым и явно звуконепроницаемым. – Подожди! Блин, подожди! Пенни!

Сквозь тряпичную маску, прилипшую к мокрому от влажности и пота лицу, голос у него был сдавленным и отчаянным. Он заколотил обеими руками по стеклу. Она даже не видела его лица, поскольку оно было скрыто за этой ужасной грязной тряпкой. Он был так близко от дочери, в смерти которой был почти уверен два года, и смог лишь напугать ее.

Стянув с лица маску, он снова забарабанил по стеклу. Затем поднес к окну второй заряд, но замешкался, пораженный мыслью, что собирается взорвать стекло, за которым где-то находится ребенок – его ребенок. Ребенок, напуганный монстром на террасе. Что делать? Замешательство затянулось. Он задыхался, хрипел и бездействовал.

Отвлеченный каким-то звуком у себя за спиной, он выпрямился и начал поворачиваться. Затем услышал шаги, спешащие по мокрой траве, и в отражающих стеклянных дверях террасы увидел идущую к нему фигуру в маске и черной кожаной куртке. Отец повернулся, засовывая руку в карман, тяжело отвисающий под весом пистолета, который он забрал у Йоны. В этот же самый момент он заметил второго мужчину, стоящего у края бассейна, и увидел короткую вспышку.

Его ослепил белый свет.

Ноги оторвались от земли и взлетели выше головы. Мышцы вздулись и лопнули вдоль костей. Суставы разъединились. Перед тем как его мысли развеялись, всеобъемлющая боль убедила его, что все его тело развалилось на части, врезавшись в стеклянную стену между ним и дочерью.

Затем чернота прошла. Он смотрел на мир сбоку, лежа на жесткой каменной поверхности, но не понимал, кто он такой и где находится. Когда мир перестал крениться и мерцать и начал снова становиться серым, мокрым и холодным, части его тела будто начали снова собираться воедино.