Согласно закону, существует несколько состояний, которые не считаются психическими заболеваниями, даже если эти состояния являются нездоровыми и существенно влияют на психические и эмоциональные процессы. Например, состояние, в котором находится сознание после добровольного употребления алкоголя или наркотиков, в том числе галлюциногенов, не соответствует этим критериям, даже если данное психическое состояние на короткий срок имитирует функциональный психоз. Это и другие исключения – всего лишь правила, основанные на ценностях морального сознания общества. Получается, что в данном примере человек будет нести ответственность за действия, совершенные в состоянии алкогольного опьянения, если он употреблял алкоголь добровольно. Психическое состояние Дамера не соответствовало содержанию ни одного из этих исключений. Когда он совершал убийства, множество факторов оказывало влияние на его поведение, но ни один из них не повлиял на то, что он страдал от некрофилии, так же как ни один из них не был причиной этого заболевания. Отказ присяжных признать, что Дамер психически болен, возможно, отражал их моральные суждения о том, что необходимо сделать новое исключение из определения психического заболевания и перестать считать парафилию проявлением безумия.

Оказалось, что двусмысленные показания некоторых экспертов и окончательный вывод присяжных о том, что Дамер не страдает психическим заболеванием, являются случаями, когда решения принимались исходя не из разума, а из иных побуждений. Судя по всему, необходимость проявления логики проиграла отвращению, которое вызвало поведение Дамера. Возможно, некоторые боялись того, к чему приведет признание психического заболевания как в этом, так и в последующих случаях. Если это так, значит, они не сумели осознать всю серьезность испытания, которое выпало на их долю. Также зарегистрированы случаи, когда эксперты явно не справлялись со своей ролью, и в такой ситуации им разрешали сообщить свои личные взгляды на моральную ответственность. И тот факт, что некоторые из них действительно признавали необходимость включения некрофилии в перечень психических заболеваний, не играет здесь никакой роли. Лекции о социальной политике – неподходящий материал для судебно-психиатрических экспертов во время дачи показаний в суде по вопросу невменяемости.

Несмотря на согласие Дамера с тем, что он, вероятно, не изобрел новых преступлений в истории человечества, он неоднократно заявлял, что его действия являются худшими из возможных и что для него не может быть прощения или спасения. В течение многих лет он жил, не считаясь даже с фундаментальными правилами социального поведения. Он существовал среди людей только «поверхностно». После раскрытия преступлений черта, которая была проведена между ним и остальной частью общества, стала ясно видна всем. Его разум и поведение функционировали непонятным для нас образом, но все-таки были взаимосвязаны между собой. Во время наших бесед он никогда не питал особой надежды на то, что его в конечном итоге оправдают или что его поведение поймут. Тем не менее по мере приближения даты судебного заседания он, казалось, хотел попробовать провести диагностику, чтобы найти подтверждение существования чего-то, что не являлось частью его самого (заболевание) и что заставляло его совершать преступления. Он не мог и думать о том, что когда-нибудь физически станет частью общества (то есть сможет прогуляться по Висконсин-авеню), однако признание болезни сохраняло некую возможность того, что однажды его смогут понять, признать и что он сможет восстановить связь с другими людьми. Он знал, что очень далек от остальных, поэтому заболевание и стало для него связующей нитью с другими людьми. На этот раз разделительную черту провели не из-за его поведения или сознания, а из-за решения присяжных. Судя по целям, которые поставил Дамер, он не провалил диагностику, но и не прошел ее.