Володя втащил в башню второй снаряд, доставленный старпомом, и сунул его в ложе боеукладки. Теперь в экстренной ситуации им не придется бежать в трюм, искать ящики со снарядами.

Володя выбрался из танка и закрыл люк.

– Звенит в голове! – прокричал ему старпом. – Я только к танку подбежал, а ты выстрелил. Слышу плохо.

– Пройдет, рот надо было открывать!

Для того чтобы не оглохнуть при выстреле или чтобы от резкого перепада давления не полопались барабанные перепонки, артиллеристы при стрельбе открывали рты. Со стороны это, может быть, выглядело смешно, но сей нехитрый прием помогал сохранить слух. Старпом, человек сугубо гражданский, этого не знал.

– Что? – наклонился к нему старпом.

Но Володя только махнул рукой и направился на ходовой мостик. Его место – у штурвала, к тому же неизвестно, куда угодили снаряды с подлодки, и капитану могла требоваться помощь.

Мостик оказался цел, а капитан – невредим.

– Получилось все-таки? Молодцы! Я уж думал – расстреляет она нас, как в прошлый раз. Не видели, куда снаряды угодили?

– Нет, Федор Савельевич, мы сразу на мостик.

– Тогда к штурвалу, Александр. А я пойду, судно посмотрю.

Как оказалось, один снаряд взорвался в угольной яме, не причинив большого вреда. Еще один разрушил матросский кубрик, никого не убив, потому что кубрик был пуст. Снова требовался ремонт, однако не такой объемный.

Через сутки они добрались до причалов Архангельска, разгрузились – и сразу в Молотовск, на завод, для ремонта.

Володя сразу пошел к капитану:

– Можно мне на берег?

– Ты же три дня назад там был?

– Не три, а четыре. Все равно ведь на ремонте будем.

– Ладно, ступай, но завтра к вечеру чтобы был. Зазноба, что ли, появилась?

– Вроде того.

– Дело молодое, может – сладится. Иди уж.

Володя поблагодарил и пошел в город.

По причине позднего времени магазин был пуст, но Володя помнил и дом, и улицу, где жила Катя, и бодро направился туда. Постучался в дверь.

– Кто там? – Голос у Кати был испуганный.

– Да это же я, Саша!

Дверь сразу же отворилась. Катя стояла в дверном проеме в ночной рубашке и босиком, готовясь ко сну.

– Ты? Не забыл?

– Да что же, у меня такая короткая память?

– Проходи, только у меня, кроме хлеба и чая, ничего больше нет.

– Перебьюсь.

Володя шагнул через порог, закрыл за собой дверь и, обняв девушку, ощутил через тонкую рубашку ее горячее тело. Тут же нахлынуло желание.

Едва сняв куртку и ботинки, он сразу направился в комнату.

– Чай будешь?

– Утром. Иди ко мне!

– Руки сначала вымой.

И правда, с корабля – и сразу в койку. Непорядок!

Володя вымыл руки, заодно и умылся. Разделся донага у кровати, на которой под одеялом уже лежала Катя.

– Вы снова в городе?

– На заводе, ремонтируемся – немецкая подлодка обстреляла. Давай не будем о войне.

После бурной любовной схватки они уснули, обнявшись.

Часа через два в городе завыли сирены воздушной тревоги, и молодые проснулись. Катя сделала попытку выбраться из-под одеяла.

– Ты куда?

– Воздушная тревога, надо в бомбоубежище бежать.

– Лежи спокойно. Немцы если и прилетят, то, скорее всего, мимо пройдут, на Архангельск. Молотовск – слишком мелкая для них цель, если только судоремонтный завод…