Кортик – это мне, я к нему привык. Еще один – больше кортиков нет. Еще пару турецких, чуть изогнутых кинжалов… отточены, как бритва. Оружие в самом недвусмысленном его варианте…

Рассовал за пояс – в качестве верхней одежды у меня была летняя турецкая куртка из плотной ткани – нежаркая, но от дождя более-менее защищает. Воровато оглянулся – никто не видел. Аккуратно закрыл дверь. Чтобы не попасться никому на глаза – вылез из окна на первом этаже, потом сиганул через забор…

– Где Борян?

Пацаны переглянулись.

– Его родители… высекли и заперли… сам не знаю, за что… – ответил Володька.

– Сдрыснул, значит… – недобро нахмурился я.

– Нет, его и в самом деле высекли… я проверял.

– Ладно… Один кинжал лишний. Желает кто?

– Налево! Там проходняк!

Засвистели справа, перед глазами уже разноцветные круги… обложили, как босоту…

– Туда давай!

Проходняк – узкая, низкая арка, ведущая из дворика на улицу. Старая Одесса.

– Проскочим – снова налево!

– Да понял…

Свистели уже совсем рядом…

– Гоп-стоп – ты подошла из-за угла…

Я даже не понял, как мы напоролись на того офицера – и как он умудрился схватить нас всех троих разом. Но – умудрился как-то…

– Кто такие?

– Юнга Воронцов! – в отчаянии выкрикнул я, все-таки, судя по черной форме, – флотский офицер, не может быть, чтобы не помог…

– Юнга… Ну-ка, прячься, юнга… Вон там… в подвал дорожка ведет…

Считай, в каждом одесском доме был вход в подвал – Одесса вообще стояла на известняках, все старые здания построены из этого материала, у каждого дома, считай, имелся выход в катакомбы… поэтому справляться с преступностью в Одессе было крайне сложно.

Торкнулся – на счастье – заперто, как же… Люди товар хранят, вещи… Ни один дурак свой подвал открытым не оставит. Подвела меня сегодня моя Полярная звезда…

Гулкий топот ног…

– Э… господин майор, не видели здесь никого?

– А кого я должен был видеть, господин жандарм?

– Да босота… драку с поножовщиной устроили… не пробегали?

– Пробегали… Вон туда рванули…

Когда топот ног затих вдали, офицер выждал какое-то время. Потом заглянул к нам – мы сгрудились у самой двери… там и в самом деле можно было спрятаться…

– За мной! Босота…

– Кто из вас это придумал?

Белая кайма у губ. Когда дед злился – не на шутку злился, – у него появлялась такая белая кайма у губ, красноречиво предупреждающая, что с ним лучше не шутить. Сейчас она как раз… имела место быть.

Мы стояли молча. Ни один не поднял глаз. Ответить – никому из нас троих не приходило и в голову. Орудия нашего преступления – два кортика и два кинжала – лежали на столе флотской комендатуры, расположенной в том же здании, что и штаб флота.

– Поз-з-зор!

Дед не повышал голос, но это было еще страшнее.

– Отпрыски лучших родов… Поножовщина с босотой. Дуэлянты… Поз-з-зор!

Дед прошелся по кабинету. «Дуэлянты» у него было одним из самых страшных ругательств.

– Кто из вас придумал это… Ну?!

– Значит, так… Деревских!

В кабинете сей секунд оказался порученец деда, боцман Деревских, добродушный усатый здоровяк, служивший еще с моим отцом.

– Ваше благородие?

– Извольте подготовить мотор! Едем в Ливадию. Телефонируйте, чтобы нас ждали. Хочу лично доставить туда этих архаровцев! И кое с кем побеседовать… тет-а-тет.