Шоферу удалось доехать до самой набережной, откуда просматривался остров Санта Роза сразу же за гаванью, но я так и не заметил ничего похожего на старые укрепления. Возможно, я вообще не узнаю эти места при дневном свете. Медные трубы военно-морского оркестра еще гремели, когда я подошел к зданию. Дальше не пустили, требовался специальный пропуск, сохраняющий тайны науки.

— Мистер Коркоран? — спросил пожилой вахтер. — Да, сэр, пожалуйста, присядьте. Я позвоню доктору Коркоран. Она вас ждет.

И вот она уже спускалась по ступеням. Хотя эта женщина походила на ту, которую я помнил с прошлой осени, у нее была совершенно иная, более свободная прическа и губной помадой она определенно пользовалась теперь каждый день. Коричневый свитер и такая же юбка делали ее стройной.

Я встал, не зная что последует. Она прошла через вестибюль, обняла меня и расцеловала, чем немало удивила. Простились мы ведь не очень-то по-дружески.

— Входите в роль, черт возьми! Вахтер — ужасный старый болтун. Ну, не стойте же как столб, — услышал я ее голос в ухе. Затем она отступила и, захлебываясь от восторга, произнесла: — Я так соскучилась по тебе, дорогой!

— Я старался вырваться раньше, но был ужасно занят. Ты прекрасно выглядишь, Оливия!

— Неужто? — она смущенно поправила волосы. Я вспомнил, что ее всегда слишком беспокоило состояние прически после поцелуя. — Как твоя поездка? — спросила она.

— Так себе. Поболтало немного над горами, но в целом ничего.

— Извини, я не смогла тебя встретить в аэропорту — срочная работа. Машина стоит внизу, — она взяла меня под руку и мы вышли на воздух. — Спасибо, Поль, — сказала она другим тоном. — Кое-кто здесь ведет себя так, словно у меня и не было мужа. Этот старый сплетник теперь поставит их на место, — она рассмеялась. — В конце-концов теперь, когда я уже не отчаянный агент секретной службы, следует позаботиться о своей карьере и репутации.

— Разумеется.

— Ты хочешь здесь походить? Я не могу показать нашу работу, к сожалению, но здесь есть кое-какое оборудование, которое не очень засекречено, вроде центрифуги для тренировки и вертящейся комнаты, где изучаются проблемы равновесия… Но это только предложение, Поль. Поль?

— Да?

— Я хотела потом извиниться, но тебя уже не было.

— Извиниться? За что?

— За то, что я так противилась обыску той ночью. Была причина. Я просто не могла раздеться на глазах у всех. Я вовсе не хотела этим обидеть.

Она помедлила и посмотрела на меня не без вызова:

— Вы действительно раздели бы меня донага?

— Разумеется, — сказал я.

— Я рада… — она мягко рассмеялась. — Я не люблю тех людей, которые на словах тверды, а дойдет до дела — слюнтяи. Вы, по крайней мере, последовательный монстр. Я рада вновь с вами встретиться, Поль. Честно, на самом деле.

— Вы мне тоже нравитесь, док, — сказал я. — Может быть, мы подпишем эти бумаги? Я хочу сказать, что приятно вспомнить минувшее, но ведь надо привести все в соответствие.

— Да, — сказала она, перестав улыбаться. — Разумеется.

У нее был все еще тот же черный «рено»; я заметил, что она не успела накрутить на нем много миль. Я даже не забыл пристегнуться без напоминания. Но через квартал-другой нас остановил полицейский с базы — церемония все еще продолжалась. И снова не повезло: мы были у края плаца, но проехать вдоль него не разрешили. Я слышал как раздавались команды. Кадетам, или кто бы там ни был, вот-вот предстояло пройти строем.