И недосчиталась драгоценной Полли, подумал я. Полли и других такого же склада ума.

— Не понимаю, как у нее хватило отваги привести любовника! — проворчала Полли.

— М-м-м, — промычал я. — Что?

— Мужчина, который стоит сзади. Он был лучшим другом Денниса.

До меня не дошло, почему, если человек лучший друг Денниса, то он автоматически становится любовником Оринды. Но прежде чем я успел спросить, Полли отозвали по какому-то делу. Лучший друг Денниса, ухитрившийся даже в смокинге выглядеть неприметным, казался скорее рассеянным, нежели внимательным. Но он, словно приклеенный, преданно стоял за спиной Оринды. Он был больше похож на телохранителя, чем на любовника.

Немного позже я сообразил, что и мистера Босса тенью сопровождал телохранитель, но на сей раз настоящий. Внимание молодого, мускулистого на вид парня было сосредоточено на толпе, а не на хозяине.

Интересно, сознает ли отец, что ценой успеха, когда он поднимется по выбранной им лестнице, будут телохранители.

А тем временем отец стал обходить собравшихся, жестами показывая, чтобы я присоединился к нему. Так я начал практиковаться в мастерстве миссис Босс. Но мне было далеко до нее. Я мог играть, а она жила в своей роли.

Началось общее движение к столовой, куда из холла вела соседняя дверь. Там стояло слишком много столов, каждый на десять персон, в слишком маленьком пространстве. Место каждого определяла карточка с именем. Мы с отцом вошли почти последними. И тут меня ждал сюрприз, хотя мы и не предполагали, что будем сидеть за одним столом. Отца, естественно, поместили с Боссами и председателем избирательного комитета. Меня оттеснили к дальней стене между миссис Леонард Китченс и Ориндой. Обнаружив, какое ей отвели недостойное место, Оринда запылала яростью, словно факел, горящий белым пламенем. Вся дрожа, она стояла и пыталась привлечь общее внимание, постукивая ножом по бокалу. Но звук терялся в общем гуле восьмидесяти человек, разговаривавших и стучавших, занимавших свои места. Взрывы злости Оринды едва ли распространялись дальше ее вилок и ножей.

— Это оскорбление! Я всегда сижу за главным столом! Я требую...

Никто не услышал.

Сквозь толпу я видел, как драгоценная Полли деловито усаживает отца на почетное место, и ироническая догадка мелькнула у меня в голове. Обида Оринды — дело рук Полли.

Я вежливо застыл, ожидая, пока она сядет. Оринда смерила меня взглядом. Глаза зеленые. Ресницы черные. Кожа намазана сценическим гримом.

— А вы кто? — спросила она, потом нагнулась и моментально увидела имя на карточке перед моим прибором. Узнав, кто я, она потеряла дар речи и осталась с открытым красным ртом.

— Я его сын, — запинаясь, пробормотал я. — Могу я подвинуть вам стул?

Она повернулась ко мне спиной и заговорила со своим телохранителем (любовником?), лучшим другом покойного мужа, бесцветным существом с пассивным лицом.

— Сделай что-нибудь! — бросила ему Оринда. Равнодушным, невыразительным взглядом он посмотрел мимо нее в моем направлении и оттеснил меня как что-то незначительное. Потом подвинул Оринде стул и усадил ее. К моему удивлению, она подавила большую часть своей агрессивности и села с каменным видом и прямой спиной, смирившись с тем, что ничего не может изменить.