На второй день она проснулась зрячей.
На третий день венчался царь с дочерью Дженара.
На четвёртый день должны были сыграть свадьбу Фэт-Фрумоса.
Солнечные лучи сошли с неба и рассказали музыкантам, как поют ангелы в честь святых, а волны морские, исходящие из недр земли, рассказали им, как поют феи, когда предсказывают счастье людям. Так музыканты сочинили весёлые пляски и здравицы.
Огненная роза, серебристые лилии, жемчужный ландыш, скромные фиалки и все другие цветы собрались и стали рассказывать каждый на языке своего аромата, каким должен быть наряд невесты. Они поверили свою тайну весёлому мотыльку с голубыми, расписанными золотом крылышками. Мотылёк долго кружил над лицом спящей невесты, и во сне она увидела себя в венчальном наряде. Увидела и улыбнулась — до того она была красива.
Жених надел рубашку, сотканную из лунных лучей, пояс, усыпанный жемчугом, и белую как снег мантию.
И сыграли они свадьбу такую, какую никто ещё на земле не видывал.
И жили они долгие счастливые годы в мире и согласии, а если правду говорят, что для Фэт-Фрумосов время не течёт, то они, быть может, и сейчас живут.
Барбу Делавранча
Негиницэ
Перевод М. Богословской
Жила-была на свете старуха, старая-престарая. И такая она была маленькая и сморщенная, что её едва было видно. Целыми днями вязала она чулки и мысленно молила господа бога подарить ей ребёнка. Ведь у неё был только старик муж, да и он то в лесу, то на гумне, то на базаре, а старуха день-деньской одна как сыч; и такая стояла в доме тишина, что у неё начинало в ушах звенеть. Старуха разговаривала сама с собой от скуки, сама себе отвечала на вопросы. И, нанизывая петельки, она смеялась над собой так, будто смеялась над кем-то другим:
«Дорого бы мы дали, если б у нас на старости лет был мальчик!»
«Неужто б ничего не пожалели?»
«Ничегошеньки».
«Значит, девочке ты была бы не рада?»
«Да как сказать — пожалуй, и девочке я была бы рада».
«Да, но ей надобно приданое».
«Нашлось бы и приданое, ведь у нас с дедом всё есть; да и много ли нам надо; три аршина полотна белого да два гроба, ей остались бы быки деда, плуг его да наш дом».
«Хорошо, тётушка, но где же такую девочку раздобыть? Сама знаешь — засохшее дерево плодов не даёт!»
Заохала старуха, засмеялась: «Ох-ох-ох! Хи-хи-хи! Всё можно вернуть, даже реки текут вспять по воле божьей, только молодость не возвращается. Чего не было вовремя, тому уж не бывать никогда. Я была бы рада даже маленькому мальчику, совсем крохотному».
«Ну, ты была бы рада и девчурке; ты бы нанизывала петельки, а она бы их распускала; ты бы сеяла муку, а она бы рассыпала; ты бы ставила котелок варить мамалыгу, а она бы его в огонь опрокидывала».
«Да уж я была бы рада и ребятёнку с кулачок величиной, лишь бы слышать, как он говорит мне “мама”, ведь такая в избе пустота, когда в ней только старик да старуха».
«Ну, а если он будет не с кулачок, а ещё меньше?»
«Ну что ж, я и такому буду рада».
И старуха захихикала:
«Ну и дурёха же я!»
«И впрямь дурёха».
«А если бы мальчик был с горошинку?»
Старуха засмеялась, запрокинув голову, но тотчас вздрогнула, услышав за дверью тонкий, обиженный голосок: