И стала она хозяйничать в новом доме.

День-деньской поросёнок, как и раньше, по дому рыскал, а к ночи свиную кожу с себя сбрасывал и становился прекрасным царевичем. Вскоре привыкла к нему молодая жена, и ю так уж ей было тоскливо, как прежде.

Через неделю-другую соскучилась она по родителям и решила навестить их, а мужа дома оставила — не показываться же с ним на людях! Обрадовались ей отец с матерью, стали о хозяйстве, о муже расспрашивать, и рассказала она им всё как есть. Тогда отец ей такой совет дал:

— Дочь моя милая! Упаси тебя бог мужу вред какой причинить, а то навлечёшь на себя беду! Кто бы он ни был, а силу имеет большую, непостижимую, коли сумел дела совершить превыше человеческих возможностей.

Немного спустя вышли обе царицы в сад на прогулку, и тут-то и научила старая царица молодую совсем другому:

— Доченька милая! Никакой у тебя жизни не будет, если не сможешь с мужем на людях бывать. Вот тебе мой совет: прикажи повседневно огонь большой в печи разводить, и когда муж уснёт, возьми ту кожу свиную и швырни в огонь, чтобы раз навсегда от неё избавиться!

— Верно говоришь, маменька! А мне вот и в голову не пришло…

И лишь только вернулась домой, сразу велела большой огонь в печи развести. Когда же уснул молодой супруг крепким сном, схватила она свиную кожу и швырнула в огонь. Затрещала щетина, зашипела шкура, искарёжилась, в золу превратилась. И таким страшным смрадом наполнился дом, что сразу же пробудился молодой муж, вскочил в испуге. Бросился к печи, горестно заглянул в неё и, увидев, какая стряслась беда, прослезился и сказал:

— Эх, ты, неразумная женщина! Что ты наделала?! Если кто надоумил тебя, плохую он тебе сослужил службу; а если по своей голове поступила, мало проку в такой голове!

И вдруг железный обруч стянул стан царицы, а муж продолжал:

— Когда прикоснусь я к стану твоему правой рукой, рассыплется этот обруч, и тогда только родишь ты младенца, ибо послушалась ты дурного совета, обездолила и несчастных стариков моих, и меня, и себя заодно. Если же когда-либо будет нужда во мне, знай, что зовут меня Фэт-Фрумос и искать меня будешь в Ладан-монастыре.

Только сказал, и ветер возник внезапно; страшной бурей подняло Фэт-Фрумоса в воздух, и исчез он из глаз. А мост чудесный тут же пропал и сгинул, будто его никогда и не было. Дворец же, в котором старики с невесткой среди всех богатств и сокровищ мира жили, снова бедной лачугой обернулся. Увидев, какая беда с ними стряслась, стали старики плакать и стенать, невестку корить и велели ей идти на все четыре стороны, потому что кормить и поить её было им не под силу.

В такой беде что ей было делать, куда деваться? Вернуться к отцу-матери? Страшно было отцовского гнева и насмешки людской. На месте оставаться? Не на что было ей жить, да и опостылели ей упрёки стариков. И решила она по свету идти, мужа своего искать. Сказала «господи, благослови!» и пошла куда глаза глядят. Шла она, шла, всё вперёд да вперёд, и приходит в дикое, неведомое место. Увидела одинокую избушку, покрытую мхом, свидетелем древних лет, и постучалась в калитку.