— Давай, старайся… — прошептал он. — И побыстрее.

Сделав последнее усилие, он вскарабкался на вершину гребня — и замер. Там стояла женщина, не сводя глаз с тропы, по которой он пришел сюда.

— Пляшущая Лиса, — выдохнул он. — Пляшущая Лиса!

Она быстро, по-кошачьи, обернулась к нему, держа наготове копья.

— Вороний Ловчий?

— Это… я, — прошептал он, опуская на землю тяжелую Шкуру и бросаясь женщине навстречу. В глубине души он опасался предупреждения Ледяного Огня о том, что Шкура может высосать его душу, если он непочтительно уронит ее на землю, но он пренебрег им — очень уж тяжело было тащить эту махину до самого лагеря.

Пляшущая Лиса поглядела на него; взор ее черных глаз был холоднее оледенелого снега, без конца летящего с темного облачного небосвода. А Ветряная Женщина все носила белые хлопья; вот уже вся равнина за спиной у него покрылась ровной снежной пеленой.

Отдышавшись, он указал на Шкуру:

— Вот, смотри! Душа Мамонтового Народа — в моих руках.

Она равнодушно поглядела на свернутую шкуру:

— Вот как…

Она по-прежнему сохраняла самообладание и держала наготове свои копья — на всякий случай. Он устало выдохнул и отер пот со лба.

— Это их тотем, понимаешь? Я шел туда, чтобы убить этого их шамана, по имени Ледяной Огонь, и умереть. Показать всем, что я — великий воин Народа, вопреки всем уловкам Бегущего-в-Свете. А вышло так, что мне повезло: я унес их величайшую святыню, Белую Шкуру, сердце их Народа. Я возьму ее на юг, когда пойду через ледовый ход. С этой шкурой я буду вождем Народа! — Он покачал головой и презрительно хмыкнул:

— Моему братцу это не под силу.

— Ты похитил у Других Мамонтовую Шкуру? — не веря своим ушам, переспросила она.

— Священную Шкуру! — поправил он. — Неужто ты не понимаешь? Я вырвал у них сердце. Теперь они не смогут бороться с нами. Я подорвал их дух, лишил их воли к борьбе. И теперь-то, — усмехнулся он, — я заполучу тебя. Как видишь, мои видения сбываются. С этой Шкурой в руках я уничтожу Бегущего-в-Свете. Я сокрушу Мамонтовый Народ. Я стану вождем. Это я, а не он поведу Народ на ту сторону Ледника. И ты будешь моей. Кто сможет со мной сравниться? Кто бросит мне вызов?

Она покачала головой:

— Никогда я не буду твоей.

— Ты будешь моей вовеки, — улыбнулся он. — Я уничтожу Бегущего-в-Свете. Покрою его позором.

— Зачем? Какой тебе прок…

— Я сделаю это. Это часть Сна. Мы должны вступить с схватку — и я должен победить. Я понял это в ночь, после того как похитил Шкуру у Ледяного Огня. Теперь я вижу все это ясно. Да… — тихо рассмеялся он. — Ясно.

Она изогнулась, держа копья наготове. Пряди черных волос спадали ей на плечи. Слова Волчьего Сновидца внезапно пришли ей на ум: «Большие беды…»

А он все смеялся.

— Помнишь ту ночь, когда мы впервые легли вместе? Помнишь?

Мысли о прикосновении ее теплого тела возбудили его так долго подавляемую похоть. Хмыкнув, он расстелил на снегу Белую Шкуру. Белоснежная шерсть мамонтенка сверкала в тусклом вечернем свете.

— Иди сюда, Пляшущая Лиса, — произнес он задыхающимся от страсти голосом. — Я столько раз упускал тебя! Уже не вспомнишь, когда я в последний раз раздвигал твои ноги. Теперь все мои видения сбываются. Иди же и ляг со мной. Мое тело кричит от страсти. Я никогда не любил женщину так, как люблю тебя. Мы с тобой — это судьба Народа, его грядущее. Наше дитя, зачатое на Белой Шкуре…