— Договорились! — сказала она и заспешила покончить с этой пыткой. — Ну все, целую!

— Пока, Веснушка!

Она до боли в пальцах сжала телефон и рявкнула на себя:

— Кира, нельзя! Соберись! Давай шевелись!

Да, да, нельзя! Ей даже думать об этом нельзя!

Она тряхнула головой и набрала номер Романа Георгиевича — теперь полковника и уже полиции!

— Дядь Ром, — сразу приступила к изложению проблемы Кира, — меня нашли!

— Как ты? — строго спросил он.

— Убегаю! Отсижусь до десятого, поговорю с папой и буду добираться к вам.

— Давай я с ним сейчас свяжусь.

— Нет, дядь Ром, он сорвется, примчится меня спасать, вы же знаете!

— Да уж, и сам вляпается. — И деловито начал спрашивать: — Ты ушла?

— Да, но теперь уходить надо дальше, пока не застукали.

— Дальнейшие действия?

— Есть место одно в пригороде, я там поживу.

— Надежное?

— Абсолютно, — уверила Кира.

— Так, на электричке доедешь до ближайшего города в сторону Москвы, из него до следующего, тоже на электричке, оттуда позвонишь мне, а там разберемся, как действовать. — И вздохнув, мягким голосом сказал: — Держись, маленькая, ты молодец, ты справишься.

— Я держусь, дядь Ром, держусь.

Она вытащила аккумулятор из сотового, сим‑карту, сложила ее пополам и сломала. Завернула в полотенце телефон и расколотила его молотком для отбивных — теперь, даже если ее поймают, никто не узнает номер Николая. Достала пакет с мусором, бросила в него убиенную симку и аккумулятор, засунула все это в еще один пакет, положила в авоську, а сверху свою дамскую сумочку — бабушки с такими не ходят!

Надела платок‑паутинку и перевязала крест‑накрест, закрепив сзади узлом, прикрыла посильнее щеки, натянула до самых бровей берет, залезла в боты, с трудом уже наклоняясь и сгибаясь от шмотья.

Пальто село, как ни смешно это звучит, идеально! Ничего, на улице мороз за тридцать, не упарится!

Варежки многослойные, тех же преклонных потертых лет, все с той же барахолки, что и остальной камуфляж. Кира прошлась по квартире, потушила везде свет, решительно выдохнула и вышла за дверь, нисколько не жалея этого расставания.

Закрыв дверь на оба замка, Кира направилась было к черному ходу, когда услышала резкий визг тормозов у подъезда — все, она опоздала!

И побежала по лестнице наверх! Побежала — это слишком сильно сказано: кое‑как, враскорячку на негнущихся ногах, волоча за собой тяжелую сумку‑каталку, прошкандыбала до межэтажного пролета, когда услышала, как кто‑то вбежал в подъезд и загрохотал по лестнице наверх.

Кира жила на втором этаже дома без лифта.

Она видела через перила, как двое мужчин звонят в ее дверь, а один даже стучать кулаком принялся. Один из них, высокий, был уже знаком, он дежурил под дверью ее класса. Так, отсиживаться тут нельзя, могут заметить и неправильно понять…

Кира не чувствовала никакого страха, лишь постоянный, начавшийся еще во время разговора с незнакомцем по телефону холод, замораживающий внутренности, и злость на этих гадов мерзких!

И она начала спускаться по лестнице, изображая старуху, даже сгорбилась и тяжело переступала ногами — бочком, ступенька за ступенькой и тащила за собой тележку, громыхавшую колесами на каждой ступеньке.