Я робко отпер дверь ванной и выглянул наружу. Питер сидел на полу в коридоре, чуть левее. Он наклонился к стене цвета магнолии.
Его взгляд бесцельно блуждал и остановился на мне.
Меня удивило, что он еще в сознании. Кровь залила весь пол в коридоре.
Он воспользовался ножом с резной рукояткой и отличным, остро заточенным концом.
Питер так глубоко разрезал себе левое запястье, что мне бросились в глаза его кости. Я и раньше видел нечто подобное.
Приблизившись к нему, я вышиб ногой нож из его руки. Просто желая себя обезопасить.
Он попытался что-то сказать.
Я наклонился и прижал ухо к его рту. Голос Питера был до того слаб, что я с трудом его расслышал.
– Возвращайтесь в ванную, – прошептал он. – Дайте мне умереть.
Эпилог
Через три недели Марина и я отправились на похороны Хью Уокера в дождливый Брекон.
Заупокойная служба проходила в маленькой серой каменной часовне с серой крышей из шифера, и все места в ней были заняты. Эваи Уокер явился туда в накрахмаленной белой рубашке с жестким воротничком и в лучшем выходном костюме. Главный инспектор Карлисл представлял на похоронах полицию, а директор-распорядитель Эдвард прибыл почтить память Хью от служащих ипподрома в Челтенхеме.
Джонни Энстон благоразумно воздержался от поездки. Напряженные отношения отца и сына постоянно обсуждались в СМИ и смаковались журналистами на разные лады. Недоверие к лорду сделалось едва ли не всеобщим. И я гадал, по-прежнему ли он ведет деловые беседы в столовой Палаты лордов.
Однако Хью, несомненно, порадовало бы изменившееся отношение к нему во всем остальном мире скачек. Крис Бишер без зазрения совести использовал свою колонку новостей в «Памп» для восстановления репутации Хью. Он называл его очередной жертвой заговора Энстонов. По крайней мере, он сумел это сделать.
Я не был до конца уверен и не знал, почему на похороны в Южном Уэльсе собралось столько народа. То ли приехавшие искренне симпатизировали покойному, то ли, подобно Крису, чувствовали свою вину перед ним, легко и без колебаний поверив на первых порах, что он был настоящим злодеем и мошенником.
Но теперь это не имело значения. Для отца похороны стали оправданием его сына.
Мы стояли под зонтами на грязной, размокшей гравиевой дорожке кладбища и смотрели, как простой дубовый гроб Хью опускают в землю, рядом с могилами его матери и брата. А затем толпа двинулась к пабу у дороги, чтобы выпить и немного согреться.
– Ну и какие у вас новости? – поинтересовался я у Карлисла.
– Мы поймали убийцу ребенка, – сообщил он. – Так что какое-то время я могу заниматься безопасными расследованиями.
– Прекрасно, – отозвался я. – Но каковы новости на нашем фронте?
– Джульет Бёрнс предъявили обвинение в пособничестве преступнику и соучастии в его действиях.
– Что это означает? – попытался уточнить я.
– Подозреваю, что ей грозит небольшой срок. Примерно восемнадцать месяцев, – ответил он. – Или меньше, если она будет играть по правилам. Пусть решают полиция Теймз Валли и уголовный суд.
– А я-то считал, что подобных сделок со слезными мольбами у нас в стране больше не существует, – удивился я.