— Черт возьми, я не знаю никого по имени Уилла! Кто это?
— Леонард.
— Нет! Вы что, считаете меня выжившей из ума старой маразматичкой? Леонард умер. Восемнадцать лет назад! Вы — не Леонард. Что за шутки вы затеяли?
Она уже хотела повесить трубку, прекрасно зная, что с подобными кретинами именно так и надо поступать, но не могла. Его голос был так похож на голос Леонарда, что, казалось, загипнотизировал ее.
Он вновь заговорил, еще тише, чем раньше, но она могла разобрать:
— Защити Уиллу.
— Я же говорю, я не знаю ее. И если вы будете продолжать надоедать мне с этой чушью, я сообщу в полицию, что какой-то ненормальный...
— Кэрол... Кэрол... — Голос слабел с каждым слогом. — Уиллу... ты называешь... Кэрол.
— Да что же это за чертовщина такая?
— Остерегайся... кота...
— Что?
Голос теперь был таким далеким, что ей приходилось изо всех сил напрягаться, чтобы услышать.
— ... кот...
— Аристофан? Что с ним? Вы что-нибудь с ним сделали? Вы отравили его? Поэтому он последнее время сам не свой?
Молчание.
— Вы меня слышите?
Тишина.
— Что с котом? — вновь спросила она.
Ответа не последовало.
Прислушиваясь к абсолютной тишине, она начала так дрожать, что едва удерживала в руке трубку.
— Кто вы? Зачем вам понадобилось меня так изводить? Зачем вы хотите что-то сделать с Аристофаном?
Откуда-то издалека до боли знакомый голос ее давно покойного мужа произнес последние едва слышимые слова:
— Жаль... что я не могу... попробовать запеченных яблок.
Джейн забыли купить пижаму. Она легла спать в гольфах, трусиках и в одной из маек Кэрол, которая была ей немного велика. .
— А что будет завтра? — спросила она, когда улеглась, приподняв голову с мягкой подушки.
Кэрол присела на краешек кровати.
— Мне кажется, мы можем начать лечебные сеансы, чтобы как-то попробовать вернуть тебе память.
— Что это за лечение?
— Ты знаешь, что такое гипнотическая регрессия?
Джейн вдруг испугалась. После несчастного случая она несколько раз делала осознанные попытки вспомнить, кто она, но каждый раз, подходя, как ей казалось, к тревожной догадке, она ощущала дурноту, панику и полнейшее смятение. Когда она заставляла себя вспоминать еще и еще, приближаясь к правде, срабатывал механизм психологической защиты и ее любопытство мгновенно пресекалось, словно какой-то душитель перекрывал ей доступ воздуха. И каждый раз, находясь на пороге беспамятства, она видела странный серебристый предмет, раскачивающийся взад-вперед в темноте, и от этого непостижимого зрелища кровь стыла у нее в жилах. Она чувствовала, что прошлое таило нечто жуткое, страшное и ей было бы лучше это не вспоминать. Она уже почти пришла для себя к выводу, что не стоит искать того, что потеряно, а надо принять новую жизнь безымянной сиротой, даже если жизнь эта будет полна тягот. Но в результате лечения гипнотической регрессией она волей-неволей может столкнуться с прошлым. От этой перспективы ей стало страшно.
— С тобой все в порядке? — спросила Кэрол.
Моргнув, девочка облизала губы.
— Да. Я просто подумала о том, что вы сказали. О гипнотической регрессии. Это значит, вы введете меня в транс и заставите все вспомнить?