Тук... тук... тук... тук...

Хоть постукивание и несколько поутихло по сравнению с тем, каким оно было несколько минут назад, оно по-прежнему было тяжелым и весомым; оно распространялось по всему каркасу дома. Кроме того, стук приобрел простую монотонность; удар от удара отделяли одинаковые промежутки времени, что отдаленно напоминало биение сердца.

Пол стоял на чердаке, в пыли, вдыхая затхлый запах, присущий всем подобным местам, пытаясь засечь источник звука, стараясь понять, почему он раздается словно ниоткуда, и постепенно его восприятие этого раздражителя изменялось. Поначалу он считал его свидетельством нанесенного дому штормом ущерба, свидетельством того что ему предстоят утомительные и, возможно, дорогостоящие ремонтные работы, что ему придется ломать свое рабочее расписание, и просто неудобством. Но вот он стоял поворачивал голову из стороны в сторону и вглядывался в каждую тень, прислушиваясь к неумолкающему стуку, и вдруг неожиданно почувствовал в этом звуке нечто зловещее.

Тук... тук... тук...

По непонятным причинам этот шум теперь казался ему угрожающим, предвещающим что-то дурное.

Ему вдруг стало холоднее в этом помещении, чем на улице, под ветром и дождем.

Кэрол хотела поехать на «скорой помощи» в больницу вместе с пострадавшей девушкой, но понимала, что там будет не до нее. Кроме всего прочего, полицейский, первым приехавший к месту происшествия, молодой кудрявый человек по имени Том Уэзерби, должен был взять у нее показания.

Они сели на переднее сиденье патрульной машины, где пахло мятными таблетками, которые сосал Уэзерби. Окна были мутными от струившегося по ним дождя. Полицейская рация фыркала и трещала.

Уэзерби нахмурился.

— Вы промокли до нитки. У меня в багажнике есть одеяло. Я сейчас вам его принесу.

— Нет-нет-нет, — запротестовала она. — Со мной все в порядке.

Ее зеленый вязаный костюм стал насквозь влажным. Намокшие от дождя волосы облепили голову и свисали на плечи. Но в тот момент внешность ее не волновала, и она не обращала внимания на появившиеся на коже мурашки.

— Давайте закончим с этим.

— Ну что ж... если вы настаиваете.

— Да, пожалуйста.

Повернув ручку термостата отопления машины, Уэзерби спросил:

— Вы случайно не знаете эту девочку, что выскочила на дорогу?

— Эту девочку? Нет. Нет, конечно.

— У нее не было с собой никаких документов. Вы не заметили, она не несла какой-нибудь сумочки?

— Затрудняюсь ответить.

— Попытайтесь вспомнить.

— Не думаю, чтобы у нее что-то было.

— Скорее всего, что так, — заметил полицейский. — Раз уж она выскочила в такую погоду без плаща и без зонтика, то откуда у нее сумочка? Тем не менее, мы здесь все осмотрим. Не исключено, что она могла ее где-нибудь выронить.

— Что будет, если вы не сможете выяснить, кто она? Как вы отыщете ее родителей? Она же не могла жить одна.

— Это несложно, — ответил Уэзерби. — Когда она придет в себя, то скажет нам, как ее зовут.

— Если она придет в себя.

— Придет. Обязательно придет. Похоже, она не получила серьезных травм.

Однако Кэрол не могла успокоиться.

В течение следующих десяти минут Уэзерби задавал вопросы, и она на них отвечала. Когда он закончил писать свой отчет о происшествии, она быстро пробежала его глазами и подписала внизу.