Я бегу. Сердце стучит так, что готово вырваться из груди. Потому что одна машина просто перевернулась, а и второй выходят четверо. Одного я узнала бы где угодно. Рашид. Он подходит к машине и вытаскивает оттуда Данила. Буквально силком, приставив к его виску пистолет.

Как же они далеко, как же долго до них бежать. Горло горит огнем, в глазах копятся слезы, а злость делает меня неуправляемой, сильной. Я бегу очень быстро, но и Харитон не отстает. Буквально толкает меня за себя, направляя на Рашида оружие. Но и остальные не дремлют. Эта сцена, наверное, запомнится мне навсегда, станет худшим моим кошмаром.

— Отпусти его! — орет Харитон, но Рашид качает головой.

— Сейчас я заберу его. Только его. Потому что по закону он мой. Я заберу его, а если ты попробуешь мне помешать, то все они умрут.

Остальные люди выволакиваю семью из перевернутой машины. Мелисса прижимает к себе сына, их закрывает Юрий. Почти сразу толкают к ним потрепанную сестру Харитона, на которой нет лица. Она не смотрит ни на кого, кроме Данила. На него же смотрю и я.

— Мам… — одними губами произносит Данил, а я зажимаю кулак зубами, чтобы не закричать. Я не вижу выхода. Ничего не просто, хоть Харитон и сказал мне об этом. И самолет, приземлившийся за нами, ничего не решит.

— Рашид. Он не твой сын. Он никогда не был твоим сыном. У тебя будут другие.

— Не будет! Он станет моим наследником. Он и сам этого хотел, верно, Дани? — обнимает Рашид его за шею и тащит к машине. Если посадит его туда, я никогда больше не увижу сына.

— Он не сможет жить без матери, — говорит Харитон, понемногу приближаясь к машинам. А я стою, замерев, стою и не могу двинуться с места. — Спроси его. Спроси его сам, с кем он хочет быть! Зачем тебе сын, который всегда будет тебя ненавидеть? Который однажды убьет тебя? Мне это знакомо. Я ненавидел своего отца. Моя сестра убила его. Тебе нужна такая смерть?

— Это правда, мальчик? Ты хочешь быть со своей шлюхой-матерью? Хочешь вырасти таким же мямлей, как твоей настоящий папаша, который ничего в этой жизни не сделал сам? А я сделаю тебя мужчиной. Ты будешь обладать властью! Силой! Деньгами! Отвечай!

— Можно обладать целым миром, но это не будет значит ничего, если тебя никто не любит, — гнусавит Данил, который и сам уже плакал. Я просто не выдерживаю. Протягиваю к нему руки, умоляя быть со мной.

— Рашид, прошу тебя. Отдай мне сына. Отпусти нас.

— Ты просишь? Ты и мою мать просила? Она умерла из-за тебя!

— Что?

— Она предала меня. Я ненавижу предателей. Слышишь, Дани? — шепчет Рашид ему на ухо и с силой толкает в спину, наставляя оружие в голову. — Я ненавижу предателей.

— Нет!

Этот крик такой громогласный, словно кричали не три женщины. Я дергаюсь вперед, не видя перед глазами ничего, кроме Данила. Но внезапно он валится в сторону, а пуля попадает в грудь Ники, которая его закрывает. В этот же момент женский крик почти глушат несколько выстрелов. Мои глаза остаются широко раскрытыми, а рука дрожит, пока из дула идет дымок. Рашид валится навзничь, а двое его людей поднимают руки и садятся на колени, сдаваясь, пока парочка их коллег корчатся от боли.