— Как ты нашел меня? С тобой был кто-то еще? Следили? - тараторит она, а я начинаю звереть.

Ее требовательность сбивает флер влюбленности, желание дотронуться до нее. Остается только звенящая в ушах ярость.

— По-твоему, я буду отвечать на твои вопросы? По-твоему, я обязан хоть в чем-то перед тобой отчитываться? — толкаю ее, сжимая тонкое плечо. Кажется, раз и обломается как веточка.

— Прекрати! Это важно!

— Я один, Ева… Или Эвелина. Хотя больше подходит Сирена, та самая, что убивала моряков. Не смотри так, я тоже иногда читаю. Ну?! Как мне тебя называть?! 

 - Ева, - сглатывает она.  - Я давно уже Ева.

И да, это имя подходит ей лучше, но меня не успокаивает.

 - Даже интересно, сколько еще имен ты взяла, чтобы скрыть кто ты на самом деле. И сколько дураков попалось в твои сети?

— Тебя это не волновало! Тебя вообще ничего не волновало, кроме маниакального желания забраться ко мне в трусы! — здесь не поспоришь. – Зачем ты здесь? Как ты меня нашел?

— Ты должна мне брачную ночь, — пусть я выгляжу озабоченным придурком. Но она меня обманула, предала и должна расплатиться по долгам.

— Мы не поженились, какая ночь? – ее лицо меняется, теперь она понимает, что ее шутка про трусы была даже слишком актуальной. И не знаю, что она увидела в моем взгляде, но ей страшно. Она делает шаг назад, хочет дёрнуться в сторону. Но поздно.

Я упираю руку в дерево за ее спиной, затем вторую, создавая ловушку, из которой ей теперь не вырваться, особенно, когда я закрываю над ее лицом весь свет своим телом.

— Брачная ночь, Ева. Та самая, что ты мне обещала так долго. Когда целовала меня, когда дрочила мне в больнице, когда сводила с ума своим запахом, губами, что так умело ласкали мои, — говорю, говорю, вспоминаю. Ее вынуждаю вспоминать. И не зря, а иначе почему зрачки все шире, а дыхание все чаще. – Ты думаешь, я все забуду. Просто возьму и оставлю тебя в покое?

— Почему, — сглатывает она снова и облизывает губы. – Почему бы и нет? Нас больше ничего не связывает.

— Тебе напомнить, сколько я потратил на свадьбу? На тебя?

— Но я ничего не забрала! Я все оставила!

— Ты предала меня. Обманула! Опозорила и выставила ослом. И сейчас, — поднимаю колено, насильно раздвигая ей ноги и упираясь в лобковую кость под шумный сладкий выдох. – Я возьму то, что принадлежит мне.

Ева пытается отвернуться. Но ей не удастся избежать моего возмездия.  Я сжимаю ее запястье одной рукой, второй держу подбородок. Нахожу нежные, мягкие губы, сминаю. Грубо толкаюсь языком в рот, чувствуя, как меня ломает от желания поиметь ее прямо здесь. Заменить язык чем-то более гораздо крупным.  Содрать одежду, проникнуть под кожу, узнать каждую частицу тела. Раскрыть тайну, что она от меня скрывала.

— Давай, давай, Харитон! Изнасилуй меня прямо здесь! Как животное. Ведь ни на что другое ты не способен! Только давить других, потому что сам ничтожество! — задыхается она от крика, пока лезу под пуловер, лаская горячую кожу. Чувствуя как ее тело отвечает на прикосновения. Она может кричать что угодно, но чувствую, что ее так же колотит, как и меня. От ненависти ли? Проверим? Но она не дает себя поцеловать. Снова кричит, словно с собой борется.  – Прекрати! Ты можешь только ломать чужие жизни!