– Понятия не имею, Паша, – честно сказал я. – Остается надеяться на исконное наше русское: «авось» да «небось». Авось эта «дверь» чертова сама собой как-нибудь закроется. Или… Тут по «солдатскому телеграфу» разносится: дней через несколько пойдем в наступление. И пусть у кого-нибудь другого, кто будет здесь жить, голова болит.
И тут же подумал: нет, не выход. Очень удобный дом для постоя войск, рано или поздно очередная проходящая часть его займет. И тот, кто будет жить здесь после меня, молчать не станет. Будет какая-нибудь комиссия, начнут расследование. И одним из первых автоматически встанет вопрос: а кто обитал в этой комнате прежде, после бегства графа? Выяснят очень быстро – и попаду я на спрос. Твердить, что при мне ничего подобного не было – картины как картины и такими оставались, когда я уезжал? Сослаться на комиссара Яноша, видевшего их у меня в первозданном виде? А Иштван? За него ведь тоже возьмутся как за главную персону в доме. Что он наговорит, одному Богу известно. Куда ни кинь, всюду клин…
Была только одна возможность что-то узнать – поговорить с Эржи. Что-то она да должна знать, в этом загадочном обществе создателей загадочных картин она явно играла не последнюю роль. Она обещала прийти вечером… но если с ней там что-то случилось? Иштван говорил, кто-то охотился за ними целеустремленно и методично, и я ему почему-то верил…
– В общем, так, Паша, – сказал я. – Мне скоро ехать к комбату, а ты засядь в своей комнатке. Дверь держи приоткрытой, автомат под рукой. Твоя задача – чтобы никто не попал ко мне в комнату. Дверь я запру снаружи, но мало ли что… Объяснение для тех, кто вздумает интересоваться: у меня там секретные документы, а сейфа нет, так и лежат в столе. Усек?
– Так точно! – Его конопатая физиономия пылала яростной надеждой. – Может, получится что-то поправить?
– Будем надеяться, – сказал я, убирая в ящик ночного столика распятия и шильдики.
…На совещании у комбата я сидел как на иголках. Совершенно не верил, что кто-то из роты полезет в мою запертую на замок комнату – с чего бы вдруг? Да еще при сидящем на карауле Паше. Но вот с другой стороны могли нагрянуть незваные гости. Никакой опасности для нас они не представляют в чисто военном плане – что такое тогдашние мадьяры, пусть храбрые и воинственные, с их саблями и кремневками против роты полного состава, щедро вооруженной автоматическим оружием? Но уж огласка получится такая, что хуже и ждать не стоит…
А меж тем нельзя было отвлекаться на посторонние мысли. Совещание оказалось отнюдь не пустяковым. В точном соответствии с данными «солдатского телеграфа» через три дня мы покидали нынешнее место дислокации – не то что с полком, вся дивизия снималась с места и уходила на Будапешт (а судя по некоторым намекам комбата, в движение должна была прийти и вся армия). Так что слишком многое следовало обсудить, непосредственно касавшееся нас как командиров рот и подразделений. Пришлось загнать собственные невзгоды поглубже и не терять нить разговора, вместе с другими сидеть с карандашом над картами…