Стул, став ее собственностью, показался удобнее, чем раньше. Она понимала, что стул не изменился, зато изменилась она. Она вывела накопившиеся сообщения, просмотрела их. Последнее было с верфи, предоставляло ей постоянный допуск к сведениям по состоянию «Сокола». Элви приняла это как оливковую ветвь от Трехо.

Пробегая список, она понемногу успокаивалась. Сосредотачивалась. Сложный и темный мир политики и интриг отступал, его место занимала инопланетная биология. Элви словно возвращалась домой. Фаиз был прав. Стоит забыться, и она просидит здесь до утра. Но чем бы ни заниматься, какой бы путь ни выбирать, первый шаг ясен. Он был необходим, даже если неразумен.

Черноглазые дети следили, как она идет к клетке. Кара встала ей навстречу, как делала часто. Когда Элви отперла замок и отодвинула дверь клетки, Кара уставилась на нее в недоумении. Младший брат встал с ней рядом, сунул ей в ладонь свою ручонку. Элви отступила назад и кивнула им. Впервые за десятилетия двое детей свободно вышли из клетки. Грудка Ксана вздымалась от избытка чувств. На сероватую щеку Кары выкатилась слеза.

– Правда? – прошептала Кара. – Мы правда свободны?

– Мне нужно кое в чем разобраться, – сказала Элви, и ее голос тоже дрогнул. – Я наделась, что вы не откажетесь мне помочь.

Холден, пристегнутый к автодоку, лежал с закрытыми глазами. Корабль находился в свободном полете – сберегал остатки реакторной массы. Холден не возражал. Невесомость на уровне желудка напоминала, что он уже не на Лаконии. И тем была хороша.

Машина тикала и гудела с потаенной укоризной, словно намекая, что следовало бы больше упражняться и снизить потребление соли. Сквозь гул доносились голоса. Они теперь звучали постоянно. После стольких лет с минимальной командой полный комплект походил на вечеринку, когда соберется слишком много народу и уходить никто не думает.

Игла вонзилась в левую руку, и автодок закудахтал про себя, накачивая оригинальный коктейль из онкоцидов, сосудистых и стабилизаторов давления. И, наверное, что-нибудь от психических расстройств. Видит бог, до них было недалеко. От прохладной жидкости по губам пробежали мурашки, а на языке появился вкус, который мозг интерпретировал как арахисовый. После инъекции игла вышла из кожи, а штанга подала к лицу Холдена крошечное сканирующее устройство. На экране появилось изображение черепа и губ, свежий прирост обозначился зеленым.

– Все детали на месте? – спросила от дверей Наоми.

– Большей частью, – подтвердил Холден, вынудив сканер укоризненно пискнуть. Джим полежал неподвижно, пока устройство не закончило свое дело. Когда штанга отодвинулась, заговорил: – Зубки режутся, в моем-то возрасте – это просто неприлично.

– Ну, тебе же выбили зубы.

Наоми говорила сдержанно, но он слышал в ее интонациях желание убивать. Он свел все к шутке, но она-то понимала. Все время, пока жил под властью Лаконии, он смотрел на вещи легко. Создал для себя правила, не позволявшие бессилию перейти в отчаяние. Он планировал, интриговал и ждал случая. Теперь все позади, и все запертые под спудом чувства готовы были выбраться на волю.