– Эй, ты, оружие брось!

– Нет оружия, – Василий вытянул перед собой пустые руки. На правом запястье так и болтались бурые от запекшейся крови браслеты. – Выходи.

– А ты чего, герой, что ль? – из-за изрешеченного пулями микроавтобуса показался противник, держащий перед собой автомат. – Карась где?

– Помер твой Карась, – мамлей взглянул в простреленное серебряными пулями звезд ночное небо. – Шею я ему свернул.

– Да ты чо, тварь…

– Бах! Бах! – первая пуля ударила в грудь, заставив бандита дернуться и отступить на шаг, опуская автомат, вторая попала в голову, аккурат в переносицу, на неуловимый сознанием миг занавесив пространство позади невесомым алым облачком. Противник еще падал, когда Краснов резко обернулся. Сидящая на земле Соня медленно опускала руку с зажатым в ней пистолетом – тем самым, что он оставил ей несколько минут назад. Спустя миг девушка потеряла сознание…

Дмитрий Захаров, 1943 год

– Начинай, лейтенант, начинай, – смершевец раскрыл перед собой блокнот, постукивая по чистому пока листу остро заточенным простым карандашом.

– Хорошо, слушайте…

Разговор – или все-таки допрос? – длился уже второй час. Сначала особист выслушал, не задавая никаких вопросов, сокращенную версию событий, периодически что-то черкая в своем блокноте. Затем сразу же заставил рассказать обо всем том же самом максимально подробно, не упуская никаких мелочей. На этот раз вопросы, наоборот, сыпались один за другим, причем вовсе не всегда касаясь последнего боя и рейда по немецким тылам. Как оказалось, смершевцу были известны все его – вернее, Васьки Краснова – прошлые подвиги: и бой у деревни Видово, и зимнее ранение, и много чего еще. К счастью, память виртуала на сей раз не подвела, и на все вопросы Захаров ответил. Правильно ли, нет – но ответил.

Самым опасным моментом оказался, как ни странно, стиль изложения и словарный запас. Спасибо, вовремя вспомнил, как удивился погибший разведчик произнесенному им в разговоре словечку «принципиально». Да уж, тут подобных проколов допускать нельзя, поскольку в некую «учительницу из дворян» хрен кто поверит. Как и забывать, что за плечами у Васьки Краснова всего семь классов школы и танковое училище, а он, Димка Захаров, родился через тридцать лет после начала войны. А то еще брякнет что-то вроде: «Предвидя реакцию противника, я принял решение нанести упреждающий удар, поскольку был абсолютно уверен в успехе» – и все. Готовый шпион. И хрен бы с ним самим, но ведь самое страшное в том, что, если его сочтут засланным казачком с фрицевской «курицей» на пилотке, то и документам не поверят, сочтут подготовленной немцами дезинформацией. А ведь они подлинные! Да уж, ну и ответственность на него свалилась вместе с тем сбитым сталинскими соколами «Шторхом»… Короче говоря, игры закончились. Точнее, игра. Осталась только жизнь, суровая действительность весны сорок третьего года, и никак иначе. Вот и пришлось, как говорилось в его времени, «за базаром следить».

Второй проблемой оказался прирезанный покойным Балакиным эсэсман – ну, не рассказывать же, как он минировал труп? И кто его подобному научил? Глупо… Приходилось импровизировать на ходу. Из озвученной смершевцу версии событий выходило, что посланный в разведку Николай случайно наткнулся на идущего в арьергарде фрица. Который его заметил, и механику пришлось вступить в бой, откуда он вышел победителем, захватив оружие, провизию и документы. Возникнут вопросы, каким образом простой мехвод сумел одолеть матерого диверсанта из СС? Какие проблемы, во-первых, лично его там не было, так что особых подробностей он не знает, а во-вторых, Николай как-то рассказал ему, что с ножом умеет обращаться еще с юности, проведенной на одесской Молдаванке. Если особист читал досье на Балакина – а он, судя по всему, читал, – то вопросов не возникнет. Угадал – вопросов не возникло…