Элизабет гневно вскочила. Как они посмели!

— Немедленно ступай к сэру Джону Гейджу и скажи, что тебя послала я, — велела она. — Пожалуйся ему от моего имени.

— Уж я-то ему скажу! — бросила Кэт.

Преисполнившись решимости, она предстала перед суровым взглядом констебля.

— Чем ты недовольна, женщина? — огрызнулся тот.

— Действиями ваших людей, — отважно заявила она, поведя плечами.

— Во имя всего святого, да за такую дерзость я могу засадить тебя туда, где ты ни солнца, ни луны не увидишь!

— Могу ли я воззвать к вашей рыцарской чести? — схитрила Кэт, подавляя гнев. — Леди Элизабет боится, что ее отравят. Именно потому мы, ее слуги, ходим покупать для нее еду и сами готовим. Ей нужно хорошо питаться, чтобы восстановить здоровье. Вы даже это намерены отрицать?

Констебль задумался.

— Хорошо, — сдался он наконец. — Но если кто-либо попытается пронести с едой какое-то послание, он будет сурово наказан.

— Вы что же, за дураков нас держите? — возразила Кэт. — Мы желаем нашей госпоже только добра, к чему рисковать? Но все равно благодарю вас за эту скромную любезность.

Еду продолжали покупать как обычно, но Элизабет не могла есть — настолько ей было страшно.

— Убери, — говорила она, когда Кэт приносила благоухавшие деликатесы один за другим в надежде ее соблазнить.

— Вам нужно есть, для вашего же здоровья! — протестовала Кэт, но Элизабет только отмахивалась.

— Какой смысл в моем здоровье, если скоро меня отправят на плаху? — простонала она однажды, окончательно упав духом.

— С чего вы взяли? — возопила Кэт. — Даже не думайте об этом. Вас бы давно казнили, когда бы хотели.

— Они собирают доказательства, — горестно молвила Элизабет. — Они ищут повод, чтобы меня обвинить. Плаха леди Джейн стоит целехонькая. Вот увидишь, я буду следующей. — В ее голосе проступили истерические нотки.

— Возьмите себя в руки! — приказала Кэт.

Но Элизабет это не удавалось. Порой она едва могла дотащиться до постели — настолько она была подавлена и напугана.

«Что со мной будет? — раз за разом спрашивала она себя. — Когда за мной придут?» При каждом стуке в дверь она вздрагивала от ужаса, ожидая, что ее поведут на плаху. В отчаянии она могла думать лишь об одном: каково это, когда поднимаешься по ступеням, опускаешься на колени в солому, тебе завязывают глаза… А после — удар, и холодная сталь врезается в шею. Будет ли больно? Или все закончится, прежде чем она успеет что-либо понять?

Топор постоянно являлся к ней в дневных и ночных кошмарах. Она слышала чудовищные истории о неумелых казнях — во времена правления ее отца на плаху за измену отправили старую леди Солсбери, и неопытный палач буквально изрубил ее. Рассказывали, что иногда били несколько раз, дабы отделить голову от туловища. Она представляла клокочущую в горле кровь и предсмертные муки забиваемого животного.

Но ведь ее мать избежала топора! Отец послал за опытным мечником из Франции, дав Анне умереть более легкой и быстрой смертью. Нужно попросить королеву, чтобы та позволила ей пасть от меча, подумала Элизабет, и мысль об этом более не оставляла ее ни на минуту.