Мы наблюдали за всем происходящим с приличного расстояния, чтобы не возбудить подозрения. Но Трейси все же поймала на себе несколько изумленных взглядов, так что нам пришлось перейти на другую сторону улицы и притвориться, будто мы увлечены беседой.

—  Ты видишь ее? — спросила я, стоя спиной к идеальному островку жизни Верхнего Ист-Сайда.

—  Нет. Возможно, детей забирает кто-то из ее армии нянек, — с раздражением заметила Трейси.

—  У нее действительно много нянек?

—  Да нет, я так, просто размышляю вслух. Минутку! Кажется, это она — через пару домов отсюда. Трудно понять: все эти бабы на одно лицо. Идем, надо перехватить ее до школы.

Мы пробежали вдоль дома и, еле переводя дух, наткнулись на Кристин. Наверное, мы выглядели нелепо, растрепанные и запыхавшиеся, и она инстинктивно отпрянула, когда мы резко затормозили перед ней.

Волосы нашей бывшей подруги, по несчастью, переливались неописуемыми оттенками золота, а кожа, казавшаяся раньше чуть ли не прозрачной, теперь излучала здоровье. Белоснежные и ровные зубы, васильковые глаза, неестественно яркие, будто с цветными линзами, стройная фигура. Каждая деталь ее туалета была безупречна, будто Кристин только что сошла с витрины бутика на Мэдисон-авеню. Я уныло посмотрела на свою одежду, которую еще не сменила после перелета: джинсы, футболка, толстовка.

—  Кристин! — оживленно воскликнула Трейси, будто на самом деле радуясь нашему воссоединению.

Кристин восприняла наше появление настолько хладнокровно, что я даже позавидовала.

—  Как вам известно, я больше не ношу это имя, — высокомерно произнесла она, приосанившись.

—  Ах да! — спохватилась Трейси. — Я иногда забываю про ваши шпионские имена. И как тебя зовут сейчас? Маффи? Баффи?

—  Для друзей я — Шарлотта, — с явным раздражением проговорила наша бывшая подруга, смерив Трейси взглядом с головы до ног. — Не лучше ли тебе вернуться к своим протестам и оставить меня в покое? А ты… — Она повернулась ко мне, но потом, так и не сумев подобрать слова, переключилась обратно на Трейси. — Не ожидала увидеть вас вместе.

Я решила перейти прямиком к делу.

—  Через четыре месяца Джек предстанет перед комиссией по досрочному освобождению…

—  Я не хочу об этом слышать! — Кристин подняла руку, прерывая мою речь. — И меня это ничуть не заботит. Честное слово. Я уже говорила Маккорди, что это его проблема. Пускай система правосудия решает такие вопросы. Если они не могут запереть психопата в комнату с мягкими стенами и надеть на него смирительную рубашку, значит они некомпетентные болваны, и я ничем не могу им помочь. Не желаю иметь к этому никакого отношения.

—  Тебя не волнует, выйдет ли он на свободу? — нервно подпрыгнула Трейси. — У тебя разве нет дочерей? О них ты не беспокоишься? Не читала его писем? Этот парень по-прежнему на нас помешан. А что, если он придет к тебе в гости, когда его выпустят? Вряд ли тебе захочется увидеть его на пороге епископальной школы.

Кристин пристально смотрела на Трейси.

—  Нет, — твердым голосом проговорила она, — я определенно не читала писем от этого монстра. Сказала Маккорди, чтобы он оставил их у себя. Неужели вы думаете, я буду хранить такое дома? А что касается моих дочерей, то, если понадобится, найму каждой по телохранителю. Но не думаю, что до такого дойдет. Может, Джек и безумец, но он не дурак, и ему вряд ли понравилось за решеткой. А теперь, если позволите…