Всего этого он, конечно, Елизавете не рассказал, придумал более или менее правдоподобную историю с тренировкой на базе и назвал рану «царапиной».

– Ох, обманываешь ты меня, Егор Лукич, – вздохнула девушка, еще раз погладив шрам пальцами. – Два сантиметра левее, и ты был бы мертв. Тебя ударили из засады? Так ведь? Не отпирайся.

– Недаром говорят: умная женщина – следователь по природе, – проворчал Егор.

– Больно было?

– Чепуха.

– А если бы этот бандит не промахнулся?

– Я знал, что встречу тебя, и берег себя, как мог, – отмахнулся Крутов. – Ты спать очень хочешь?

– Нет.

– Я тоже нет. Давай пройдемся до пруда. Ночь тихая, луна… красота!

Елизавета потянулась к нему, чмокнула в шею, вскочила и начала деятельно собираться. Через несколько минут они шли по тропинке вокруг огорода, обнимаясь, целуясь, отбиваясь друг от друга и беззвучно хохоча. А еще через минуту наткнулись на берегу пруда на лежащего ничком человека.

Луна сияла вовсю, высвечивая все детали пейзажа, и было видно, что куртка на спине человека порвана, как и светлые брюки ниже колен, а бурые пятна на них – кровь.

Словно почуяв приближение людей, человек вдруг зашевелился, приподнялся, упираясь в землю одной рукой, просипел: помогите!.. – и уронил голову в траву.

– Господи!.. – прошептала Елизавета, бледнея. – Что с ним?!

– Он ранен. Берись за руки, – сказал Крутов, приподнимая застонавшего незнакомца, и заученным движением перекинул его через плечо. – Иди вперед.

Они вернулись, но понесли раненого не в дом, а в баню, где Крутов мог обмыть его и перевязать. Однако стоило ему снять куртку и рубашку, как сразу стало ясно, что парень – это был молодой человек лет двадцати – не жилец. У него были три огнестрельные раны – цепочка кровавых дыр пересекала верхнюю часть груди, стреляли скорее всего из автомата – и сломана ключица. Одна из пуль попала в легкие, в груди парня что-то клокотало и хрипело, а на губах пузырилась кровавая пена. Когда Крутов начал обмывать его грязное бледное лицо и раны, он пошевелился и открыл глаза.

– Где… я?

– В деревне Ковали.

– Кто… вы?

– Мы тут живем… временно. Кто ты сам? Что произошло?

– В меня стреляли… – В глазах раненого с расширенными зрачками шевельнулся ужас. – Я раскапывал курган…

– Зачем?

– Я археолог… почти… четвертый курс института… здесь пять тысяч лет назад жили древляне и кривичи… я ищу следы… материал для дипломной работы… – раненый выталкивал слова порциями и на глазах слабел.

– Его надо срочно в больницу, – прошептала Елизавета.

– И ты раскапывал курганы? – добавил Крутов.

– Да… я знаю, что нельзя… но там… там! – Глаза раненого еще больше раскрылись. – Мертвые люди!.. голые!.. много!..

– Где? На Бурцевом городище?

– Я начал бить шурф… а там… человеческие руки!.. – Раненый вздрогнул, закашлялся кровавой пеной. – А потом появились люди в форме… один меня ударил в грудь… я потерял сознание… очнулся, пополз… а они начали стрелять по кустам… больше ничего не помню…

Будущий археолог замолчал, обмяк, глаза его погасли.

– Берись, – сказал Крутов, – выносим его во двор.

Они вынесли раненого из бани, с трудом уместили его в коляске мотоцикла, и Егор забежал в дом, чтобы накинуть на себя куртку. А когда выбежал обратно, увидел во дворе людей с собаками и фонарями, окружившими мотоцикл.