Яна прижала мальчишку к груди и поцеловала в макушку.

- Мама! – воскликнул Киря, которого оставили без внимания. Мелкий с наскоку прыгнул на кровать и полез к Яне обниматься. Да, не каждая бы выдержала этот коктейль хулиганья и нежности. Но любимая выглядела счастливой. Я тихонько встал и вышел из спальни.

Любимый горожанами терапевт Леопольд Карлович еще не ушел. Толстячок вольготно устроился на диване с рюмкой коньяка. Однако его лицо было слишком задумчивым для человека, расслабляющегося в конце рабочего дня. Он услышал мои шаги, вскинул голову. Словно в чем-то засомневался, потом все же заговорил.

- Вадим, - позвал меня доктор, - у меня к тебе разговор.

Интересно, что он собирается обсудить. С Яной проблемы? Я встревожился.

- Конечно, Леопольд Карлыч.

Врач встал, поставил напиток.

- Подбросишь меня до дома?

Я знал этого мужчину много лет, и он всегда отличался скромностью. Даже конфеты ему попробуй всучи. А тут такая просьба… Он явно хочет уединения.

- Без проблем.

Ночевать мы вероятно будем у Мякининых. Сейчас отвезу доктора, поговорим, и я как раз заскочу к маме.

- Я не хотел говорить в доме Евы, - когда мы тронулись, Леопольд сказал очевидное, - сегодняшние события натолкнули меня на мысль, что они с Яной кое о чем не знают.

Мои брови сошлись на переносице.

- Что вы имеете в виду?

Доктор кашлянул.

- Павел Мякинин долго и тяжело болел. В какой-то момент я стал единственным человеком извне, с которым он мог поговорить. Тогда он и рассказал мне о своей задумке. Скажу сразу, я пытался его переубедить! Но он, видимо, уже был не совсем в себе, хоть и его дееспособность никто не оспаривал.

Я напрягся. Дела вроде давно минувшие, но раз медик о них вспомнил, они, скорее всего, напрямую касаются Яны.

- Он очень переживал за Яночку. Конечно, Еву он тоже крепко любил, но дочь была для него всем. Поздний ребенок успешного мужчины, он хотел обеспечить ее будущее раз и навсегда.

Внутри кольнуло. Я прекрасно помнил, как отец баловал Яну. Что ж, теперь этим займусь я. Однако, к чему разговор?

- Он боялся, что девочка станет жертвой альфонсов или собственной доверчивости. Потому попросил присматривать за ее деньгами Юрия Туркина.

Прямо из моего нутра вырвался возглас разочарования. Черт бы побрал конфликт наших семей! Из-за него я не смог быть рядом с Яной. Хотя тут сыграла и моя тогдашняя неопытность, юная слабость духа. Я выжидающе посмотрел на Леопольда Карловича.

- Так вот, Вадим, - продолжил пожилой мужчина, - как я понял, Яночка подписала бумаги, с помощью которых Юрий распоряжался деньгами, а, может, и сейчас распоряжается.

Странно.

- Но зачем она это сделала? – изумился я. – Неужели не понимала последствий? И она мне ничего не говорила.

Собеседник кашлянул.

- Я потому и завел эту тему, - принялся объяснять он, - вижу, Ева и Яна живут вполне себе скромно. А ведь у Мякинина после продажи некоторого имущества и своей части дела образовалась неплохая кубышка. То, что девочка подмахнула бумаги – неудивительно. Павел тогда много сбывал с рук, а что-то было записано на нее. Дочь доверяла отцу, да и времена в семье стояли не лучшие. Яна росла в добре и любви, защищать себя не привыкла. На тот момент, по крайней мере.