Оставалось надеяться, что моя реакция — лишь временное помутнение, и утро расставит все по местам.

К лагерю я вышел уже на своих двоих, перекинувшись где-то посреди дороги. Так было проще призвать к порядку инстинкты, да и ночная прохлада при отсутствии плотной волчьей шубы трезвила.

Будь благословенен тот маг позапрошлого века, что придумал артефакт, позволяющий при обороте сохранять одежду. Жизнь благодаря этому здорово упростилась.

— А подглядывать нехорошо. — Тихий женский голос застал меня врасплох, заставив нервно дернуться и оглянуться. По другую сторону вялого костра (большое полено в нем скорее тлело, чем горело) сидела одна из двух наших ночных стражей, днем отсыпавшихся в карете.

— Я не… — начал раздраженно отвечать, но осекся. Надо было не оправдываться, а изобразить удивление, тогда оставался шанс опровергнуть подозрения, а сейчас уже поздно. Хотел добавить нечто вроде «я нечаянно», но понял, как глупо это прозвучит, и попросту махнул рукой. Потом зачем-то присел к костру, подкинул в него несколько сухих веток.

Впрочем, это было не самое худшее решение. Все равно заснуть сейчас не получится, а наблюдение за горящим огнем, говорят, успокаивает нервы. Я наблюдал за языками пламени, а кошка некоторое время разглядывала меня.

Кажется, ее звали Велесветой. Неестественно черные из-за темноты (впрочем, из-за темноты ли?) глаза пристально смотрели на меня из-под длинной челки и как будто видели насквозь, причем этого ощущения не умаляла даже откровенная ошибочность ее выводов. На губах кошки блуждала задумчивая полуулыбка; мне показалось, не насмешливая, а сочувственная и понимающая. Темные волосы были собраны в две косы, да и вообще она казалась подростком: миниатюрная, тоненькая, хрупкая. Только тяжелый взгляд мешал обмануться да чутье, утверждавшее, что передо мной отнюдь не ребенок.

— Обычно взрослый мужчина, если ему нравится женщина, оказывает ей знаки внимания, а не злобно пыхтит в углу. Во всяком случае, я себе это всегда представляла именно так, — тихо заметила кошка, растолковав мое стремление к огню как желание поговорить. Впрочем, отчего не поговорить, если глушилка все равно работает?

— Если нравится, все именно так и обстоит, — хмыкнул несколько нервно. И вдруг понял, что почти успокоился. Не знаю, что помогло — огонь, удаленность от основных раздражителей или ровный тон и спокойствие собеседницы — но это было кстати.

— То есть ты хочешь сказать, Ниря тебе не нравится? — иронично уточнила она. — А зачем же тогда было их разыскивать? Или бессонница у тебя не от этого?

Я мог бы толкнуть длинную подробную речь, поясняющую мои действия и настроение, но не стал. Во-первых, вряд ли у меня получится переубедить эту девчонку, уже вбившую себе в голову романтическую историю, во-вторых, не хотелось за глаза говорить гадости, тем более о какой-никакой, но женщине. А про кошачью командиршу я сейчас мог сказать только что-нибудь очень плохое.

— Бессонница у меня хроническая, — неожиданно для самого себя сознался я.

— В самом деле? — Случайная собеседница окинула меня задумчивым взглядом. — Это поправимо. Ложись здесь.