А уже на следующий день Михаил Иванович получил новое распоряжение: «Несмотря на значительные потери в армии и боевое напряжение, перенесенное войсками армии за последние дни, ни Военный совет, ни вверенные ему войска не могут помышлять об отходе в резерв или на отдых. Задача 5-й армии остается – прочное удержание рубежа Куклин – Лихачеве – Держановка – Адамовка[145], тесно сомкнув фронт с соседями».

Как оказалось, поводом для такого ответа стала гневная реакция Сталина на действия командования Юго-Западного фронта: «Перестать наконец заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления».

11 – 13 сентября основные части 5-й армии, преследуемые наступающим врагом, продолжали отходить еще дальше на юг, периодически вступая в навязываемые противником бои. Закрепиться на реке Остер им также не удалось, так как немцы, не останавливаясь, форсировали ее сразу в нескольких местах.

15-й стрелковый корпус в это время вел тяжелые бои с превосходящими силами противника, стремившимися охватить его фланги.

Остатки 1-го воздушно-десантного корпуса численностью около 50 человек беспорядочно отходили к Курешовке и Талалиевке[146].

62-я стрелковая дивизия, вытесненная противником с юго-западных окраин Нежина[147] и Синяков[148], вела тяжелейшие бои на линии железной дороги южнее этих населенных пунктов.

45-я стрелковая дивизия занимала соседний рубеж, простиравшийся от деревни Синяки до хутора Судак[149].

Остатки 35-й танковой дивизии расформированного 9-го механизированного корпуса были выбиты врагом из Григорьевки[150].

135-я стрелковая дивизия, хоть и с трудом, все еще удерживала несколько хуторов.

Войска 31-го стрелкового корпуса, отойдя на реку Остер, заняли оборону: 200-я стрелковая дивизия на участке хутор Козлов – Киселевка[151]; 135-я стрелковая дивизия на рубеже Киселевка – Адамовка; 228-я и 295-я стрелковые дивизии возле Ирживеца[152]; 215-я моторизованная дивизия – в трех с половиной километрах на северо-восток от него.

Сказать, что положение наших войск оставалось сложным или даже критическим, значит, не сказать ничего. Они были просто обречены…

Германия, Моосбург, лагерь «Шталаг VlI-a».

Лето – осень 1944 года

6 июня 1944 года британские, американские и канадские войска начали высадку в Нормандии. С тех пор бомбардировки германских городов из единичных превратились в массовые.

Грохочущие разрывы раздавались круглые сутки: американцы осуществляли свои налеты только днем, англичане – исключительно ночью.

Сам лагерь не бомбили, говорят, по какой-то тайной договоренности его коменданта, свято выполнявшего свой долг (и конвенцию по правам военнопленных), с американцами.

С открытием Второго фронта в Моосбурге резко выросло число пленных союзников. Особенно много было французов. То ли воевали они не так удачно, то ли Моосбург был сориентирован на их приемку в первую очередь.

Но и американцев с британцами – хватало.

Персонал лагеря относился к представителям «цивилизованных наций» совсем не так, как к «русской голытьбе» – вежливо, благосклонно, с плохо скрываемым заискиванием и даже трепетом. Особенно к «янки» – у тех всегда можно было «стрельнуть» хорошую сигарету, дефицит которых уже остро ощущался в Германии.