Еще пару хороших глотков, и я отбросил ее в сторону. К этому времени ее партнер со спущенными до лодыжек штанами, сверкающим пенисом, который быстро опадал, достаточно собрался с силами, чтобы пролезть на водительское сиденье и начать лихорадочно искать ключи от машины на связке. Кольцо было огромным, как у уборщика. Его пальцы дрожали. Он воткнул в замок один ключ, потом другой, непрестанно бормоча «О боже» и «Срань господня», почти с той же интонацией, с какой он считаные секунды назад издавал страстные звуки и грязно ругался на ухо своей партнерше.
Исключительная комедия. Честно говоря, я ею наслаждался.
И это было моей величайшей ошибкой. Если бы я убил его быстрее, не прерываясь на это представление, известный нам мир был бы совершенно иным. Как оказалось, мое ожидание позволило ему найти нужный ключ, завести мотор и воткнуть скорость прежде, чем я влетел внутрь, схватил его за голову, наклонил ее в сторону и с хрустом сдавил его шею, ломая ему дыхательное горло. Я был настолько поглощен этим животным действом и кровавой трапезой, что не осознал происходящего. Того, что он успел включить передачу.
Хорошо известно, что такие, как мы, очень не любят воду. Вода для нас смертельна. Мы тонем, как камень, у наших тел нет той плавучести, как у тел, имеющих в себе жировую ткань. Я лишь мельком помню, как оказался в карьере. Пикап медленно погружался в бездну. Сила тяжести, неизбежное утопление, вода, охватившая меня холодным коконом смерти, заливающая глаза и нос, заполняющая легкие. Маленькие ошибки приводят к великим катастрофам – неуязвимый практически во всём, я нашел себе быстрейший способ погибнуть. Пикап с мягким стуком коснулся дна, когда я выбрался из кабины и пополз по дну. Даже в том состоянии паники меня не оставило чувство юмора. Субъект Зиро, Разрушитель Мира, карабкается по дну, будто краб! Надежда была лишь на то, что я доберусь до края ямы и вылезу. Моим врагом было время, у меня был лишь воздух в моих легких, один вдох, чтобы попытаться спасти себя. Мои пальцы отчаянно вцепились в стену камня. Я полез вверх. Переставляя руки, поднимался. В глазах кружилась тьма, конец надвигался…
Вопрос о том, как я со временем осознал, что стою на четвереньках на суше, с ободранными, совершенно как у обычного человека, ладонями и коленями, изрыгая потоки рвоты, я оставляю теологам. Ибо я совершенно точно умер, тело такое помнит. Освободившись от враждебных вод карьера, я тем не менее не выдержал испытания и некоторое время возлежал на берегу среди камней, будто утопленник, но лишь для того, чтобы вновь рывком вернуться к жизни.
Дверь смерти, как оказалось, не имеет на себе надписи «Только на выход».
Изрыгнув последние остатки воды, я ухитрился встать, едва осознавая себя. Где я? Когда я? Что я есть? Я настолько потерял ориентацию в пространстве и времени, что мне казалось, что всё это мне вообще привиделось – или, напротив, привиделось всё остальное. Я выставил перед собой руку и посмотрел на нее в лунном свете. Она была человеческой во всех отношениях – рукой Тимоти Фэннинга, профессора кафедры, стипендиата Элоизы Армстронг и так далее и тому подобное. Я опустил взгляд и оглядел свое тело. Дрожащими пальцами ощупал лицо, грудь и живот, бледные ноги. Нагой, в свете луны, я исследовал всё свое тело, будто слепой, читающий брайлевский шрифт.