— Хм… — произнес Ноль, очевидно, не привыкший к возражениям. — Хорошо. Давайте подойдем к проблеме с другой стороны. Давайте примем во внимание абсолютную бессмысленность всех человеческих ценностей для огромной, безразличной вселенной. Подобные вам формы жизни создают собственные системы взглядов, верований и этических ограничений в тщетной попытке убедить самих себя, будто происходящее с ними якобы имеет какой-то смысл. Однако следует признать тот печальный факт, что вселенная не имеет никакого смысла. Ее механизм функционирует в соответствии со сложившимися правилами независимо от эффекта, производимого на ее обитателей. Огромные цивилизации процветают только для того, чтобы погибнуть на самом пике своего развития от случайного взрыва какой-нибудь сверхновой звезды. Смерть и болезнь поражают живых существ без всякого разбора. В результате лишь чистой случайности.

— Все это правильно, — начала Алекс, — и даже не так уж и плохо. Задумайтесь, как было бы ужасно, если бы вселенная все-таки имела причину, если бы она руководствовалась целью, к которой мы все обязаны были стремиться. Что бы тогда произошло со свободой воли и личной свободой индивида? Именно то самое безразличие вселенной в отношении нашей ситуации дает нам свободу выбора нашего собственного пути в жизни.

— Только не заводите меня темой свободы воли, — произнес Ноль. — Сама эта идея бессмысленна с философской точки зрения. Либо ваши поступки имеют причину, либо нет. Если имеют, то свободой выбора тут и не пахнет. Если же нет, то они являются просто случайными, подобно распаду протонов. Ни к тому, ни к другому свобода воли не имеет никакого отношения.

— Я уже устала от ваших разговоров, — заявила Алекс. — Если бы вы действительно верили, что все в этом мире абсолютно бессмысленно, то вам было бы все равно, поверим мы в ваши глупые теории или нет. Вам же это явно небезразлично. В вашем голосе явственно слышен трепет евангелического рвения. Значит, вы видите определенную ценность в обращении нас в вашу веру, то есть в доктрину отчаяния, если за этим не кроется нечто большее.

— Любопытно, — отозвался Ноль, который уже сталкивался с подобными возражениями и потому оказался на сравнительно твердой почве. — Вы полагаете, что моя вера в высшую бесполезность всего сущего подрывается тем воодушевлением, с которым я провозглашаю свои взгляды?

— Именно, — ответила Алекс.

— В вашем аргументе был бы определенный смысл, — сказал Ноль, — если бы я с воодушевлением относился к собственному воодушевлению. Однако это вовсе не так. Это почти невыносимо скучная черта, внесенная в мою программу крулленами по той простой причине, что им самим недоставало даже минимального воображения, необходимого, чтобы зачать разум, который не разделяет их собственный безвкусный набор эмоциональных ответов.

— Как ни неприятно мне прерывать ваш любительский философский диспут, — вмешался в разговор Джейсон, — нам лучше было бы вернуться к обсуждению другой темы — этот тяжеловооруженный вражеский корабль стремительно приближается к нам. У него действительно враждебные намерения? То, что он напал на крулленский корабль, не обязательно означает, что он собирается напасть и на нас. А вдруг он проявит к нам исключительно дружеские чувства?