Опять же и Филипп ничего не мог бы предъявить им. Ну разве что те две сотни? Так ведь несанкционированная видеозапись доказательством быть не может… А фотографии? Так это не они, а какие-то другие, просто похожие. Они же сержанты, а у тех, на фото, офицерские звездочки.

Наконец, почему они, находясь официально в отпусках, продолжают патрулировать дороги? Да такая вот, скажут, высокая у них сознательность — ни дня без штрафа!

Чепуха все это пока. Надо брать их на горячем, только тогда и будут доказательства преступной деятельности. А пока придется организовать за ними наблюдение. Причем не возле общежития, где проживает Мутенков, а именно здесь, где они оба появляются. И Филе пока светиться не стоит, они могли запомнить «колбасника» с его шлюхой. Могли быть уже и в курсе разборки, которая произошла в рекомендованном ими автосервисе. Хотя вряд ли именно им стали бы рассказывать избитые уголовники о своем тяжком фиаско, о том, как они жестоко ошиблись, промахнулись и вообще сами оказались последними лохами. Тут хвастаться нечем. И уж тем более — оценщику с его помощником по части шантажа. Тем теперь молчать в тряпочку и не высовываться. Ясно же, что никакая не милиция их курочила, а неизвестная им пока новая братва, которая пытается установить на Большом кольце свои порядки. Оно конечно, вряд ли удастся, но поискать надо. Чем, возможно, они теперь и занимаются. Кто ж без боя уступит свой привычный огород неизвестным пришельцам?

Словом, надо ехать.

Александр Борисович переговорил с сыщиками, и они согласились, что подежурить некоторое время — поочередно — могут Голованов с Щербаком. Севе предоставили возможность самому договориться с Николаем о дежурствах, связи и способах наблюдения за объектами. После чего он остался со своей машиной в Люберцах, а Турецкий и Филя уехали вместе с Новохатко в Новокосино, где осталась машина Александра Борисовича.

Всю обратную дорогу Степан Калинович, видно было, сильно переживал. Ему и в голову не приходили теперь мысли о шаткости имеющихся против сержантов улик, чем был озабочен Турецкий. И когда Александр Борисович предложил не создавать шума вокруг вскрывшихся фактов, не гнать волну, не заниматься немедленными поисками «отпускников», то есть, другими словами, продолжать делать вид, что ничего не произошло, Новохатко даже вздохнул с заметным облегчением. Вероятно, как говорят, «был ему сон», что все обойдется и затихнет, что минует его чаша сия. Не первый же день живет он на свете, знает, что многое, кажущееся сию минуту важным, уже завтра может оказаться пустышкой. А то найдутся и другие силы, которым лишние разговоры о бесконечных проколах в своей системе совсем не нужны. Ну прикажут уволить того, другого — вот, глядишь, и образуется…

Почувствовав эту перемену в душевном состоянии майора, Турецкий постарался больше не акцентировать своего «жгучего интереса» к его проблемам. И расстались они спокойно, как коллеги, которым делить особо и нечего.

2

Начальник Крошкинского отделения милиции подполковник Черепухин И. И., комиссованный еще в молодые годы после ранения из погранвойск и нашедший свое место на охране общественного порядка, прекрасно осознавал личную ответственность перед проживающим в поселке «контингентом» — так он называл хозяев и обслуживающий персонал одного за другим вырастающих на окраине поселка богатых особняков. Все эти роскошные, с его точки зрения, строения немедленно обносились высокими кирпичными оградами, и в этой связи появление поблизости неизвестных лиц категорически не приветствовалось. О чем Ивану Ивановичу частенько напоминали — не с угрозой, нет, попробовали бы только! А как бы в назидание на будущее. Конечно, а перед кем же еще и ответ держать подполковнику, как не перед теми, кто его вкусно кормит, а по существу, и содержит. И его самого, и все его «штатные единицы».