И снова почти незаметно переглянулись Турецкий с Грязновым.

— … а там ведь недалеко и до беды. Вот и получается иной раз, что ты планируешь для себя приятную встречу с твоим… условно говоря, недоброжелателем, который вполне мог бы изменить свою позицию по отношению к тебе… если бы внимательно выслушал и понял… Но люди, как обычно, не успевают, откладывая на потом, когда уже поздно… Особенно если еще вмешивается его величество случай! Видит Бог, я тоже глубоко сожалею и скорблю, тем более что Эмма Леонидовна была женой моего друга… Ну, как, к примеру Ирина Генриховна Вячеславу Ивановичу Грязнову. Жена друга, как и Цезаря, вне подозрений.

Турецкий понял, что не сможет произнести ни слова, таким раскаленным обручем перехватило горло. Выручил Вячеслав, хотя и задал не самый умный вопрос:

— Не понял, кого вы тут отпеваете?

— Сегодня утром, возвращаясь из Москвы, Эмма Леонидовна Фрадкина не справилась с управлением и на Рублево-Успенском шоссе, пойдя на обгон в запрещенном месте, угодила под «КамаЗ». Может быть, тормоза неожиданно отказали… может быть, другая причина… Не знаю, а вы, едучи сюда, разве ничего не заметили? Странно…

Турецкий заметил сразу за железнодорожным переездом сброшенную за обочину груду покореженного металла, которую дорожные службы, видимо, просто не успели вывезти на свалку — в самом деле, не оставлять же следы аварии рядом с правительственной трассой! Но не имел привычки останавливаться по поводу каждого ДТП. Тем более что Ирина сидела рядом. А для начинающего водителя это неподходящее зрелище…

— Хоронить, сказали мне, будут в закрытом гробу… там ведь просто ужас какой-то… ах люди, люди!.. — Проследив за слишком затянувшейся паузой, Саломатин вдруг бодрым голосом продолжил: — Надеюсь, уж это лыко вы не собираетесь поставить мне в строку?

— Я выйду покурю, — сказал Турецкий Грязнову.

— Можете и здесь, — со спокойной иронией разрешил хозяин. — Вы же привыкли везде чувствовать себя как дома, верно?

— Мне противно ваше присутствие, — в том же тоне ответил Турецкий. — И вообще, благодарите… кого там, черта? Бог же к вам не имеет отношения, что не я веду расследование… — и, отвернувшись, пошел к выходу.

— Какой горячий человек! — кинул ему вслед Саломатин. — Так я могу наконец пригласить сюда своего адвоката?

— Не-а, — брезгливо ответил Грязнов, — вот предъявим вам обвинение по всем пунктам, тогда извольте. А теперь собирайтесь, поедем к нам. Могу вас уверить, что получить дополнительное удовольствие от присутствия на похоронах жены своего друга, да? — вам не удастся…

— Ну это, как говорят, бабка надвое сказала, — с заметным самодовольством заметил Саломатин, не двигаясь, однако, с места. — Вы ж, вероятно, еще и допросить меня желаете, не так?

— Угадали, но не здесь.

— А почему же?

— А потому, что мы отправимся в следственный изолятор на Петровку. Ночью, как вам должно быть отлично известно, мы допросов не проводим, и поэтому, если не успеем сегодня, значит, начнем завтра с утра. А пока переночуете в камере. Думаю, вам пора уже привыкать потихоньку.