– Соглашайтесь, Александр Петрович! – соловьем пел Мохнатый. – Не пожалеете. Мне главное – под подписку выйти, а там я уже сам. Поверьте, никто меня не поймает. А если вдруг что, я – могила. Вы же мне тогда снова поможете. Ну, за новый гонорар…

– Ну, не знаю… Сам я тут не смогу ничего сделать, нужно содействие, – замялся следователь.

– Хорошо, для начала вы получите сто пятьдесят тысяч. И за освобождение – столько же. Это все, что я могу предложить. Это потолок. Но деньги вперед…

– Сто пятьдесят тысяч? Долларов?

– Да, для начала.

– И когда я смогу их получить?

– Скоро. Очень скоро. Мне бы жене позвонить. Если бы вы мне телефон организовали, я бы с ней связался…

– Хорошо, я все организую, – решился Кувшинский.

Но Мохнатый все-таки удержался от восторга. Следователь мог согласиться на его условия только для того, чтобы сдать его Городовому. Наверняка народовольские менты не прочь вернуть в город и раздербанить общаковые деньги. Но даже если Кувшинский поведет честную игру, не факт, что Маргарита согласится расстаться с такими крупными суммами. Хотя нет, согласится. Она же должна понимать, что в безвыходном положении он может сдать ее с потрохами, хотя бы из вредности.

На это Мохнатый и намекнул ей в телефонном разговоре, который организовал ему Кувшинский.

…Богдан ничего не понимал. Очагов со своими операми уже здесь, автозак прибыл, осталось только упаковать Мохнатого с его бойцами. Но местный следователь не позволяет увозить Бавыкина. И повод у него для этого есть – нетранспортабельность подследственного. К тому же, помимо прочего, Бавыкин обвинялся в похищении Ксении Курихиной. А поскольку это событие произошло в Екатеринбурге, можно было смело требовать оставить его здесь.

По заверению следователя, переживать по этому поводу не стоило. Бавыкин почти во всем признался, следственные мероприятия будут проведены в течение двух-трех недель, материалы подготовят для передачи в суд, к этому времени Мохнатый поправится, и его можно будет забрать. На этом разговор и закончился.

Следователь ушел, а Егор с Очаговым в недоумении переглянулись.

– Ушлый тип. Что-то не то он затеял, – руоповец озадаченно поскреб подбородок.

– Надо бы присмотреть за ним, – кивнул Богдан.

– У тебя есть лишние люди?

– Нет.

– У меня тоже… Как бы ему здесь побег не устроили.

– Надо с начальством этого Кувшинского поговорить, предупредить о последствиях.

– Поговорю. И с начальством его. И с местным РУОПом. Надо будет – до начальника ГУВД дойду. Я здесь всех на уши поставлю.

– Надеюсь.

Очагов отправился выполнять свое обещание, а Богдан поехал на автовокзал. Что-то не хотелось ему возвращаться домой поездом.

…С каждым словом Ксения заводилась все больше.

– Представляешь, я, оказывается, сама в машину к этим уродам села! Я ему говорю, что свидетели есть, а этот придурок ответил, что та бабка не только глухая, но еще и слепая. Но ведь они силой меня в машину затаскивали!

– Я представляю, – кивнул Егор. – Я все представляю.

Его самого на днях вызывали в прокуратуру. И спрашивали, какого черта он незаконно проник на территорию частного домовладения? Оказывается, он еще и виноват в том, что его ударили по голове. И еще спросили, кто его ударил. Он ответил, что не видел. Тогда следователь предположил, что ударить его могли в другом месте.