Все та же вечная издевка, все то же высокомерие.

В комнате стало нестерпимо жарко. Мигело вытер со лба пот рукавом и вновь направил пистолет на крошечное отверстие, в которое вот уже несколько минут пытались безуспешно проникнуть солдаты.

Судя по их крикам, Макхэкву не удалось уйти далеко. Мигело не знал, жив он или нет, но на его помощь рассчитывать ему явно больше не приходилось. Мигело уложил выстрелами в упор двух солдат, которые попытались пробраться в отверстие. Теперь оставшиеся солдаты о чем-то совещались друг с другом снаружи, пытаясь выработать более приемлемую тактику.

Мигело искренне надеялся, что у них не окажется при себе одной из тех страшных капсул, которые они с Макхэквом сами использовали для атаки на главный зал.

Сквозь проход пролетело несколько вялых выстрелов, явно выпущенных наудачу. Лазерные лучи исчезли в стене, издавая злобное шипение.

Крупная капля пота быстро скатилась по лбу, ненадолго задержалась в брови и попала Мигело прямо в глаз. В глазу неприятно защипало, и Мигело начал энергично протирать его рукой. Такой жары он еще никогда в своей жизни не испытывал. Разве что однажды, в те далекие времена, когда война была чем-то понятным.

Когда Цефейское княжество оказалось под полным контролем акамарских войск, Мигело несколько дней провел в захваченном дворце Лигуло. Так как он особо отличился в этой войне и внес прямой вклад в пленение князя, он был на особом положении.

Однажды вечером несколько высокопоставленных генералов, которые хотели услышать детали сражения, позвали его с собой в баню. Цефейский князь явно был поклонником этого восточного изобретения и отстроил у себя во дворце целый банный комплекс. Это был первый и последний раз, когда Мигело так потел, как сегодня. С той значимой разницей, что в прошлый раз ему это доставило удовольствие.

Тогда вместе с генералами они разогрели баню до такой степени, что им трудно было дышать. Они лежали на деревянных лавках в приятной расслабленности. Разговор о военных подвигах был на время позабыт, как, впрочем, и военные чины и связанные с ними формальности. Тогда Мигело подумал, что все эти высокопоставленные армейские чины были обычными людьми. Но еще больше его тогда поразила мысль о том, что он сам, наверное, казался таким же недосягаемым и страшным для обычных солдат в своем подразделении.

Солдаты за стеной о чем-то громко переговаривались друг с другом на незнакомом гортанном языке. Один из голосов часто срывался на крик и, видимо, принадлежал их начальнику. Учитывая то, что этот голос больше спрашивал, чем сам давал команды, их начальник не был человеком военным.

Металл, из которого была сделана пушка, накалился до такой степени, что стал красным. Дуло орудия тоже начало заниматься бледно-алым светом.

В проходе что-то зашевелилось. Мигело отошел к стене, в которой находилась дверца. Через несколько секунд в отверстии появился солдатский ботинок. Мигело выстрелил. Ботинок неестественно дернулся в сторону и отлетел в угол. Мигело понял свою ошибку слишком поздно. В проем высунулась рука с пистолетом. Не глядя, солдат открыл огонь в сторону Мигело. Мигело начал стрелять в ответ.