Констанза де ла Зуш.
Машина застряла в пробке, которая образовалась буквально на ровном месте, и еще пришлось возвращаться, когда мистер Николс повернул не туда. Он казался немного рассеянным.
Констанза де ла Зуш.
Через 389 фонарных столбов по шоссе мистер Николс сказал, что ему нужно остановить машину. Обычно остановиться просил кто-нибудь из них. Танзи слишком много пила из-за обезвоживания и часто бегала в туалет. Норман скулил, что ему нужно выйти, каждые двадцать минут, но никто не мог понять, действительно ему нужно или он просто соскучился и хочет подышать свежим воздухом. Мама снова читала, включив свет над пассажирским сиденьем, а мистер Николс все ерзал и ерзал и наконец спросил:
– Там, на карте… нет ли впереди ресторана?
– Вы не наелись? – Мама подняла взгляд.
– Нет. Мне… Мне нужно в туалет.
Мама снова уткнулась в книгу.
– Не обращайте на нас внимания. Просто зайдите за дерево.
– Я не это имел в виду, – пробормотал он.
– О! – Мама достала карту из бардачка. – Ну, судя по карте, ближайший город – Кегворт. Там наверняка что-то есть. Или можно выехать на автомагистраль.
– А что ближе?
Мама водила по карте пальцем.
– Сложно сказать. Кегворт?
– Сколько до него?
– Минут десять.
– Ладно. – Мистер Николс кивнул, как будто сам себе. – Десять минут вполне подойдет. – Его лицо странно блестело. Он повторил: – Десять минут не так уж и много.
Никки слушал музыку в наушниках. Танзи гладила большие мягкие уши Нормана и размышляла о теории струн. И тут мистер Николс резко свернул на придорожную площадку. Все повалились вперед. Норман едва не съехал с сиденья. Мистер Николс распахнул водительскую дверцу и обежал машину сзади. Танзи обернулась. Мистер Николс скорчился у канавы, обхватив колено рукой. Его выворачивало наизнанку. Это было слышно даже с закрытыми окнами.
Все смотрели на него.
– Ого, – сказал Никки. – Сколько в нем поместилось. Это как… Обалдеть, это как в «Чужом».
– О боже! – произнесла мама.
– Это отвратительно, – сказала Танзи, глядя через заднее стекло.
– Скорее, – засуетилась мама. – Никки, где бумажные полотенца?
Они смотрели, как мама выходит из машины, чтобы помочь мистеру Николсу. Он сидел, согнувшись пополам, как будто у него ужасно болел живот. Заметив, что Танзи и Никки смотрят через заднее стекло, мама махнула им рукой, как будто этого нельзя было делать, хотя сама только что делала то же самое.
– Ты еще хочешь кебаб? – спросила Танзи у Никки.
– Вот злыдня, – содрогнулся он.
Мистер Николс шел к машине так, словно только что научился ходить. Его лицо приобрело странный бледно-желтый оттенок. Кожа была покрыта мелкими бисеринками пота.
– Вы ужасно выглядите, – сообщила ему Танзи.
Он устроился за рулем.
– Со мной все будет в порядке, – прошептал он. – Теперь все должно быть в порядке.
Мама протянула руку между сиденьями и одними губами попросила:
– Полиэтиленовый пакет.
Танзи отдала ей свой.
– Просто на всякий случай, – жизнерадостно сказала мама и приоткрыла окно. Следующие несколько миль мистер Николс ехал очень медленно. Так медленно, что две машины мигали сзади, а один водитель при обгоне злобно нажал на гудок. Иногда мистер Николс заезжал на белую линию, как будто не мог сосредоточиться, но Танзи заметила, что мама старательно молчит, и решила тоже ничего не говорить.