– Ладно, – говорю я. – До завтра. У меня еще дела…

Я прикладываю к стеклу ладонь.

Холодно.

Недостижимо.

– Чуть не забыл. Тебе подарок.

Я достаю из рюкзака коробку.

– Это гирлянды. Я сам сделал.

Действительно сам. Лампочки из велосипедных фар, выкрасил их разноцветно, аккумулятор поставил емкий, его на три дня хватит. Щелкаю переключателем. Огонечки, зеленых больше. Дышу на присоску, леплю на стекло.

– С Новым годом, – говорю я.

Не так. Надо с выражением. Представляю зеленые столбики.

– С Новым годом!

Костромина молчит. Пузырьки сворачиваются в замысловатую спиральку над ее головой.

– С новым счастьем.

– Почему же вы не улетели? – спросил журналист. – Почти все ваши… Ну, кто не захотел обратиться… они улетели. Меркурий, глубокий космос, мало кто на Земле остался.

Сегодня от него пахнет клубникой. Наверное, увидел, как я морщусь при его приближении, и перешел на фруктовую гамму.

– Они улетели, а вы остались на Земле? Почему так?

Я промолчал.

– И все-таки, как у вас получилось? – почти шепотом сказал он. – Вы же первый, на кого сыворотка подействовала. До этого почти пятнадцать лет впустую, ни одного положительного случая. А потом вы… Именно благодаря вам удалось запустить массовое производство, это все знают. Почему именно вы?

Я снова промолчал.

– У вас в крови были обнаружены антитела, генетическая мутация… Но это ведь чушь. Чушь! Никакая это не мутация, это Прощение! Профессор Цянь тоже так полагает!

Журналист поглядел на меня с восторгом.

– Вы первый, кто смог… – он сбился. – Первый, кто заслужил… Вы первым стали человеком, это бесспорно. А гены – это лишь физика! Скажите мне, как?!

Журналист заволновался.

– А зачем вы вернулись? – спросил он шепотом. – Почему вы опять стали…

Журналист опять замялся.

– Вупом, – подсказал я. – Вупырем. Вурдалаком. Вампиром. Смешно, за столько лет никому так и не удалось придумать приличного названия. Или глупые, или… еще глупее.

Журналист кивнул.

– Согласен. Но все-таки почему? Вы, первый, кому удалось стать человеком, снова вернулись в прежнее состояние. Добровольно! – Я знаю, что это не самое приятное состояние… – журналист сочувственно покачал головой.

– Это уж точно, – согласился я.

– И все-таки почему?

Я не ответил.

– Это из-за нее?

Журналист улыбнулся, и эта улыбка все испортила. Он мне сразу разонравился, нельзя так со мной улыбаться.

– Она ведь там? – журналист кивнул вверх. – Там? Я узнавал, но туда никого не пускают вообще! Это возмутительно! В наше время какие-то тайны… Вот, у меня тут есть…

Он вытащил записную книжку, принялся листать странички, бормотать:

– «Черный принц», списанный лайнер второго класса, выведен в сектор Солнца, расстояние от Меркурия… Переоборудован в клинику для изучения неизлечимых пока заболеваний – мобильное бешенство, веерный суицид, энтропия… Энтропию так и не удалось до конца побороть… По косвенным данным, на борту содержится около двадцати тысяч инфицированных… Она там?!

Он почти подпрыгнул от любопытства.

В наше время журналистов не было, точно помню. Братья Сиракузовы были, но это совсем другое.