Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик:

— Все равно не запомнить. Буду говорить и заглядывать в нее. Правда, придется искать слова.

Номура показал на драгомана.

— Исида знает наизусть всю тетрадку. Он будет сидеть около вас и подсказывать. — Сделав несколько глотков из чашки с чаем, адмирал продолжал диктовать: — Новым является предложение относительно заключения коллективного договора о ненападении, причем в числе участников договора фигурирует Чунцин. Таким образом, принятие этого предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и вообще поставит ее в унизительное положение… К этому прибавь то, что я продиктовал раньше, и перепиши все начисто.

Драгоман вышел из кабинета. Но тут же вернулся и сообщил, что Токио вызывает посла Курусу — у аппарата начальник американского отдела министерства иностранных дел Ямамото. Курусу взял трубку. Слышимость была неважная, но помогло то, что у Ямамото была отличная дикция. Номура взял отводную трубку.

Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой.

Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова «свадьба».

Курусу. Говорили примерно о том же, о чем вчера говорила Умэко. Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос.

Ямамото. Южный?

Курусу. Да, южный. Одно время казалось, что свадьба — дело решенное. Как вы считаете… ребенок родится?

Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро.

Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой.

Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться?

Ямамото. Я думаю, что родится крепкий ребенок. Вы сделали заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан?

Курусу. Нет, не сделали.

Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров.

Курусу. Продолжать? Попытаемся.

После паузы Ямамото сказал:

— Так или иначе, но мы не можем продать гору.

Разговор кончился. Положив трубку, Курусу вздохнул, поднес руку ко лбу и стал медленно массировать надбровье.

— В Токио не хотят уступать, — пробормотал он. — Сугияма и Нагано взяли верх.

— Надежд на свадьбу нет, — сказал Номура. — И по-видимому, родится ребенок. Это неизбежно.

Оба посла погрузились в молчание. На улице заиграл оркестр. Адмирал подошел к окну и отодвинул гардину. На той стороне улицы, перед закусочной, вокруг музыкантов собрались люди. Но как только оркестр смолк и негритянка в форме офицера Армии спасения, отчаянно размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться.

Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну. Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд. Потом пошел в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой. Пейдж тоже устал: он громко зевал, потягивался и яростно тер затылок.

Уже третью ночь подряд Уайт и Пейдж сидели до утра. Из дешифровального сектора «магия» поступала в течение всего вечера — надо было готовить материал для утренней сводки. Хозяин теперь требовал, чтобы первую сводку клали ему на стол не позже девяти утра.

Кофе и холодная вода отогнали сон. Уайт закончил редактирование всех телеграмм. Самыми важными были две — обе из Токио от министра иностранных дел.