Кита отпил полчашки:

— Значит, наши вышли с Курил?

— Да. Вы получите директиву о сожжении документов, и сейчас же после этого последует сигнал.

— Знаю. Мои люди уже дежурят круглосуточно у радиоприемника.

— Сигнал может быть передан и в виде телеграммы о назначении секретарей Касиваги и Минами — это будет означать, что мы начинаем. — Дипкурьер осушил чашку и громко икнул. — А может быть, не получите никакого сигнала, не до этого будет.

— Пожалуй, можно будет приступить к ликвидации документов, не дожидаясь телеграммы.

Дипкурьер кивнул и согнал с лица улыбку. Вытащив из кармана листок, он сказал:

— Давайте проверим пункты, откуда будут даваться сигналы подлодкам. У вас все готово?

— Когда начать подачу сигналов?

— С завтрашнего вечера. Значит так… — дипкурьер поднес листок близко к лицу и зажмурил один глаз: — С чердаков домов в бухте Раникай и в деревне Калама.

— Это на Оаху, а на Мауи — с пункта между Ровакула и Балеакала.

Дипкурьер спрятал листок в карман и спросил:

— Как дела у Идэ?

— Он мне не говорит, но, по-видимому, все хорошо.

— Передайте ему, что накануне событий ему сообщат через связного, что надо делать. Назовите мое имя, он знает.

— А он не будет сердиться, что я не устроил ему встречу с вами? У него тяжелый характер.

Огасавара рассмеялся.

— Не советую с ним ссориться. Очень решительный человек. Не постесняется даже вас… Будьте осторожны. Время такое, нервы у всех на пределе. — Он улыбнулся и поклонился. — Извините меня, я немножко выпил.

— Ну что вы, — Кита тоже поклонился. — Я тоже выпил. Только не надо путать: у трапа меня встретил человек с черной повязкой вместо белой. Значит, ударим?

— Да. — Огасавара сделал жест фехтовальщика, опускающего меч на голову противника. — Наверное, через неделю.

— Тренировку закончили?

— Да. Несколько месяцев упражнялись в Кагосиме, сделали из бухты макет Пёрл-Харбора. Летали бреющим полетом над бухтой и тренировались в сбрасывании торпед и бомб. А Сакурадзима исполняла роль острова Форд.

— Технику сбрасывания на мелководье отработали?

— Научились сбрасывать на глубинах менее тридцати футов. К торпедам приделываем специальные стабилизаторы «Кай-два».

— Молодцы. Меньше тридцати! — с восхищением произнес Кита. Он рассмеялся: — Вот будет сюрприз для американцев — этого они никак не ожидают.

На прощание Огасавара сказал:

— Итак, ждите со дня на день. Все будет зависеть от погоды.

Сойдя с парохода, Кита поехал на Ривер-стрит; вышел из машины, покружил по переулкам и, убедившись, что за ним никто не следит, направился в китайский ресторанчик.

В маленьком зале на первом этаже сидели торговые моряки — европейцы и негры. Пройдя зал, Кита поднялся по крутой лесенке наверх. В крохотной, прокопченной каморке, устланной красными одеялами, сидел Баллигант. Столик перед ним был уставлен блюдами и пустыми жестянками из-под пива.

Кита бросил взгляд на Баллиганта и усмехнулся:

— Сегодня все пьют. И вы тоже, вижу, накачались.

Баллигант махнул рукой, задев бутылку. Она упала со столика.

— Пришлось утром выпить с одним человеком… по делу. — Он тяжело дышал и с трудом ворочал языком. — Но я… Я сколько бы ни выпил, не теряю сознания. Наследственная черта.