– Нет.

– Тебе удалось очень хорошо раскрыть его. Ты сейчас чувствуешь себя победителем. А обо мне ты подумал?

– Пойдем на борт яхты, хотя бы на одну ночь. У тебя будет отдельная каюта. Мы сможем сойти на берег в Генуе, если тебе не понравится, завтра.

– По-моему, ты надеешься, что я изменяю свое решение.

– Да, я на это надеюсь. Большой надежды у меня нет, но все-таки это лучше, чем полное отчаяние. Как ты не можешь понять, что я тебя люблю!

– Обещай мне никогда больше не играть в рулетку.

– Обещаю.

– И выбрось эту проклятую систему.

– Выброшу.

В годы моей юности была такая популярная песенка, в которой есть такие слова: «… и сердце у него перестало биться». Именно это я почувствовал, когда она начала ставить свои условия.

– Ты сообщил ему, – спросила она, – об акциях?

– Нет.

– Я не пойду на яхту, пока ты не расскажешь ему о них. Нельзя быть таким подлым по отношению к хозяину яхты.

– Обещаю, что раскрою ему всю правду перед тем, как мы ляжем спать.

Она наклонила голову, чтобы я не смог увидеть ее лица, и некоторое время сидела молча. Я также исчерпал все свои аргументы: больше мне сказать было нечего.

Ночь стояла тихая, покой ее нарушал лишь отдаленный гул морского прибоя.

Наконец она сказала:

– Чего же мы ждем?

Мы забрали свои чемоданы и пошли пешком в казино. Она отказалась заходить туда, но я настоял:

– Я ведь обещал привести тебя.

Я оставил ее в вестибюле, а сам пошел на «кухню» там его не было. Затем я направился в бар и наконец заглянул в зал для избранных. Он был там, впервые играя пятисотфранковыми фишками. А. Н. Второй сидел за тем же столом. Он сидел в своем кресле на колесиках, и его пальцы метались, как мыши. Я наклонился над его плечом и сказал ему несколько слов насчет нашего заклада, но он не проявил никакого любопытства: все его внимание было сосредоточено на шарике, крутившемся вокруг рулетки. Наконец шарик остановился на отметке «ноль». Я подошел к Филиппу. Крупье сгребал лопаткой выигрыши.

– Кэри уже тут, – сказал я Филиппу. – Я сдержал свое слово.

– Попросите ее, чтобы она сюда пока не заходила. Мне сегодня везет, кроме последнего тура. Мне не хочется, чтобы меня беспокоили.

– Она вас уже никогда больше беспокоить не будет.

– Я выиграл уже десять тысяч франков.

– Однако все достается проигравшему, – заметил я. – Проиграйте и эти деньги за меня. Это все, что у меня осталось.

Я не стал ждать его возражений – и не думаю, что он бы особенно возражал.

В тот вечер Гом был образцовым хозяином. Он сделал вид, что ничего не знает о наших неприятностях, да и мы сами потихоньку начали о них забывать. До ужина мы пили коктейли, а за ужином – шампанское. Потом я заметил, что Кэри не совсем уверенно начала произносить слова: выпитое за ужином сделало свое дело. Она рано ушла спать, желая оставить меня наедине с Гомом. Мы с ним вышли на палубу, чтобы проводить ее до каюты. С моря дул легкий ветерок, а облака спрятали луну и звезды, и огни на яхте заблестели еще ярче.

Гом сказал:

– Завтра вечером вы, возможно, и переубедите меня, что Расин лучший поэт, но сегодня я все-таки хотел бы почитать вам Бодлера.