Приближался вечер, и я уселся в своем кабинете разбирать бумаги. Просидел допоздна, пока не убедился, что в здании никого не осталось, а Джордж уже у себя в квартире – наверняка подсчитывает свои бесчестно заработанные деньги. Я вымотался, однако мысль о том, какие разговоры мне, возможно, удалось записать, придавала сил. Хоть день и выдался невероятно долгим, доставая из потайных мест записывающие устройства в секционной, я был слишком взволнован, чтобы испытывать усталость.

Я достал крошечные кассеты, вставил в диктофон и нажал на кнопку воспроизведения, после чего понял, что мне предстоит еще немало поучиться скрытой записи. На фоне шипения помех я смог различить лишь отдельные гневные возгласы профессора Джонсона и звон инструментов в металлической раковине, однако из всех остальных разговоров мне с большим трудом удавалось выудить отдельные слова, не говоря уже про полноценное признание в содеянном. Некоторые фразы косвенно указывали на вину Джорджа, но ничего убедительного определенно не было.

Я решил не опускать руки и поставил новые кассеты, а затем собирался направиться домой, но тут зазвонил телефон. Это был доктор Базиль Пердью, один из молодых судебно-медицинских экспертов. Он сообщил мне, что департамент уголовного розыска (ДУР) вызывал его на «скверный случай», и ему требовалась моя помощь. Подходил к концу чрезвычайно жаркий день, и в машине Базиля была настоящая парилка, когда мы ехали по адресу на Херн-Хилл. Доктор Пердью недавно закончил подготовку, поэтому ему только начали поручать дела об убийстве. Как следствие, он всячески старался сделать все в точности как надо и часами изучал жертв, записывая малейшие детали.

Инспектор Бэйкер встречал нас всегда одной и той же фразой: «Случай скверный». Когда мы поднимались по лестнице, в ноздри ударил приторно-сладкий запах разложения. В окружении плюшевых медведей на подушках лежали пятилетний мальчик и его четырехлетняя сестра. Они были одеты в чистые пижамы, и никаких внешних признаков травм не наблюдалось. В результате продолжительного вскрытия, проведенного в полной тишине, было сделано заключение, что мать накормила их гербицидами с крысиным ядом, после чего задушила подушкой. Мать, признавшуюся в убийстве, в итоге, как и директора рекламного агентства, отправят на неопределенный срок в Бродмур. Два зловещих убийства всего за один день: оба совершенно разные.

Дни проходили в пелене активной деятельности. Я приходил пораньше и задерживался на работе, чтобы установить и проверить свои тайные записывающие устройства, выполнял повседневную работу в морге, параллельно выбивая деньги на ремонт здания, а также посещая места преступления и принимая участие в проведении вскрытий – усталость быстро накапливалась. Переставив микрофоны, я добился улучшения качества записи, но разобрать слова по-прежнему было непросто, не говоря уже о том, чтобы добиться достаточной четкости, чтобы убедить присяжных в принадлежности голосов определенным людям.