Хотя у меня и было множество сожалений, мне посчастливилось работать со многими светлыми умами – многочисленными судебно-медицинскими экспертами и детективами. Но они приходили и уходили – каждый в свою больницу или полицейский участок. Морг был моим королевством, а я одновременно был его королем и смотрителем. Я изо всех сил стремился соответствовать уровню людей вроде профессора Манта, несмотря на все недостатки морга и практически без какой-либо поддержки со стороны.

Никакие оправдания, однако, не облегчили мне жизнь с осознанием того факта, что моя неудача получила большую общественную огласку. О закрытии морга трубили в новостях без каких-либо вразумительных объяснений от совета. Журналисты, многие из которых помнили национальный коррупционный скандал, получивший свое начало в морге Саутуарка, когда Джордж попал под суд, уже начали рыскать вокруг в поисках эксклюзивного материала.

Проведя две недели в больнице Гая, я уже чувствовал себя готовым вернуться домой и выписался. Я был невероятно благодарен этому пристанищу, каким бы странным ни был для меня весь этот опыт. Мое душевное состояние сразу же было испытано, когда до меня дошли слухи о моем отстранении из-за кражи. Поначалу я не придал этому особого значения, приняв за типичную в мире похоронных услуг сплетню, но когда об этом написали в South London Press, я был вынужден что-то предпринять. Я подал на газету в суд, и они немедленно напечатали опровержение, заплатив мне за моральный ущерб. Вскоре после этого в Private Eye напечатали на всю страницу статью о моем отстранении, обвинив в закрытии морга совет, задаваясь вопросом: «Теперь, когда Эверетту заткнули рот, кто осмелится его открыть?»

Возвращение в нашу квартиру прямо над моргом стало непростым шагом, но я справился и даже смог рассмешить в первый же вечер своего настороженного сына. Я был решительно настроен показать ему, что его отец вернулся и теперь всегда будет рядом. Несколько дней спустя друзья предложили вместе с ними отдохнуть две недели в их семейном домике в Саффолке, и мы с радостью согласились.

Открытое небо Саффолка оказалось идеальным местом для продолжения моего выздоровления.

– Хоть мы и давали клятву любить друг друга в горе и радости, – сказал я Венди во время одной из наших долгих загородных прогулок, – подозреваю, ты не думала, что все будет настолько плохо.

– Ты всегда был очень непростым, – ответила Венди с улыбкой, – но это, помимо прочего, меня в тебе и привлекало.

Во время того отдыха мы снова обрели друг друга как муж и жена, как мать и отец. Долгие прогулки, горячие ванны, валяния в постели, забавные фильмы, семейные вылазки на побережье и как можно меньше разговоров о работе. Не то чтобы я пытался вытеснить из головы работу, просто начал понимать, что есть нечто ценное и за пределами морга. Я все еще был уставшим и порой впадал в некий ступор, но мое настроение улучшилось, и вернулся интерес к жизни. Впервые на своей памяти я по-настоящему отдохнул. Постепенно водоворот мыслей утих, и к моменту нашего возвращения в Лондон я уже был готов двигаться дальше.