Врачи просто предоставили меня самому себе. Они не давали никаких лекарств, не проводили сеансов психотерапии – они просто дали мне время прийти в себя. А мне только и оставалось, что собраться с силами и держаться в надежде, что этот план сработает.

Когда минула первая неделя, я взял в привычку смотреть в окно, а когда было уже невмоготу, смотрел в стену, прерываясь только на еду. На второй неделе начали возвращаться эмоции: чувство вины и стыда за то, что не справился со своей работой, бывшей для меня моей сущностью, а также за то, что подвел свою семью, и за свою слабость, из-за которой поддался нервному срыву. Не так давно я прекрасно со всем справлялся и получал удовольствие от безумной загрузки на работе, ответственности и трудностей, которые мне подкидывал каждый день. Теперь же я не мог себе даже представить простого похода в супермаркет.

Наряду с этим появилась и злость на своего работодателя, на огромную несправедливость по отношению ко мне, и, думаю, именно это снова привело меня в движение. На десятый день я взял в руки ручку, нашел бумагу и принялся делать подробные заметки о проведенном в морге Саутуарка времени, собирая материалы, чтобы подать в суд против моего отстранения. Каждую заполненную страницу я крепил булавкой к стене у моей кровати, пока та не оказалась завешена от пола до потолка. Зашедший в палату врач сделал какие-то заметки, но трогать ничего не стал.

Пока я вспоминал последние шесть лет своей жизни, начали всплывать воспоминания, связанные с моим текущим состоянием. Порой я слышал от детективов истории про коллег, у которых случился нервный срыв, ставший смертельным. Один констебль зашел в Темзу и утонул, а инспектор уголовной полиции оставил на двери записку своей семье со словами: «Простите. Не заходите внутрь. Вызовите полицию». Он повесился прямо в гостиной. Старший инспектор вскрыл себе вены, когда его жена (с которой он разводился) подала на него ложное обвинение в домашнем насилии. Он выжил, но потерял работу. В то время я не обращал на эти истории особого внимания, ведь считал, что они про людей, которые недостаточно сильные, чтобы справиться с трудностями.

Я еще вспомнил, что у полиции был почетный список, в котором были увековечены имена офицеров, погибших при исполнении. На этот раз мне пришла в голову мысль, что, должно быть, многих погибших из-за своей работы полицейских в этом списке не было – тех, кого не стало не при исполнении.

Каждый из нас порой ошибочно считал себя неуязвимым, способным справиться со всем, в то время как, разумеется, на это не способен никто.

Лишь спустя годы, даже десятилетия, я осознал, что, скорее всего, страдал от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), которое вызывается тяжелыми событиями и приводит к постоянному психическому и эмоциональному стрессу. Оно выражается, помимо прочего, в подавленности и тревоге наряду с чувством изоляции, раздражительности и вины, а также приводит к таким физическим симптомам, как головные боли, головокружения, боли в груди и животе. И со всем этим я столкнулся в последние месяцы. Один из ключевых симптомов ПТСР – состояние постоянного перевозбуждения, своего рода режим боевой готовности, в который переходит мозг во времена опасности. Это выматывает физически и эмоционально, разрушая способность человека концентрироваться, и очень уж часто приводит к нервным срывам и самоубийствам.