Еврейство не могло создать никакого нового мира; оно могло лишь вовлекать в круг своей деятельности новые, образующиеся миры и мировые отношения… Еврейство достигает своей высшей точки с завершением гражданского общества… Только после этого смогло еврейство достигнуть всеобщего господства и превратить человека, природу в предметы купли-продажи, находящиеся в рабской зависимости от эгоистической потребности, от торгашества… Реальная сущность еврея получила в гражданском обществе свое всеобщее действительное осуществление… Следовательно, сущность современного еврея мы находим не только в Пятикнижии или в Талмуде, но и в современном обществе — не только как ограниченность еврея, но и как еврейскую ограниченность общества.

И последнее… Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, а следовательно, и возможность торгашества, — такая организация общества сделала бы еврея невозможным… Общественная эмансипация еврея есть эмансипация общества от еврейства… Эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства…

— И ещё: Буржуа относится к установлениям своего режима, как еврей к закону — он обходит их, поскольку это удается в каждом отдельном случае, но хочет, чтобы все другие их соблюдали…

— КТО ЭТО СКАЗАЛ?! — Не выдержал Гитлер, насколько это перекликалось с его ГЛАВНЫМ ТРУДОМ «Майн Кампф».

— Первое высказывание принадлежит самому Карлу Марксу. Второе — Фридриху Энгельсу. Основоположникам коммунизма. Вы поняли, товарищ Гитлер, ЧТО я хотел вам сказать?

— Значит, вы ПРОСТО НЕ ЗНАЛИ об этом предложении?

— Да. НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ. Валлах, которого вы знали под именем Литвинова, просто СКРЫЛ его от меня… Ваш товарищ Гиммлер, он НАДЁЖНЫЙ человек?

— Вам требуется его помощь?

— Буду ОЧЕНЬ ОБЯЗАН…

— Он в вашем полном распоряжении.

— Я думаю, что они НАЙДУТ ОБЩИЙ ЯЗЫК с Лаврентием Павловичем ДАЖЕ БЕЗ ПЕРЕВОДЧИКА…

Верочка злилась на всех. Особенно на своих друзей. Из-за их вечеринки, устроенной у неё дома она, самая красивая и умная девушка на свете потеряла такую возможность! Кто же знал, что её будущий муж, которого она так долго и упорно охмуряла, разыгрывая перед ним скромную недотрогу, вдруг явится с фронта и застанет её в самый разгар веселья… Нет, то что у неё до этого командира были мужчины, и не один, её не волновало — уж с её-то опытом выдать себя за невинную девушку, как раз плюнуть! Есть столько средств и способов добиться обмануть наивного парня… Но то, что когда она устроила новомодный стриптиз на столе в разгар его появления, да ещё некоторое время воздержания потребовало физической близости, что она озвучила в ТОТ самый миг — поставило крест на Верочкиных честолюбивых планах.

Впрочем, она не считала зазорным обманывать Петрова. Он же был русским, славянином, а как говорил её дедушка, старый могилёвский раввин, — «Только еврей является человеком, а гой — хуже собаки» (Орах-хайим, 55, 20). Но для её будущего Владимир был необходим, поскольку лучше чем этот наивный кьютин подставки для сытой и спокойной жизни поблизости не наблюдалось. Её друзья, сыновья начальников торгов, директоров институтов и заведующих всевозможных баз не отказывались приятно проводить с ней время днём, а чаще — ночью. Но выходить замуж, чтобы стать примерной еврейской мамашей с выводком детей, почитать родителей мужа, всех его родственников, строго соблюдать все установления «Талмуда» и «Шулькан Арух», поскольку основное большинство было тщательно скрывающимися верующими. Это — не для неё. Нет, конечно, со временем, когда она станет совсем уж старой и некрасивой — можно будет и «попоститься», и прикинуться строгой нравственной мамочкой. А пока она молода и красива — что же, респектабельный муж-командир, пропадающий на службе, но, тем не менее, прилично обеспечивающий жену, это было то, что ей надо.