Тараканыч с удивительной быстротой впрыгнул в лодку и изо всех сил навалился на весла. Пираты удивленно следили за смельчаком, который спешил навстречу опасности. Отплыв на приличное расстояние от «Пилигрима», он прокричал:

— Чао, камарилья! Если что не так сделал, вы уж не обижайтесь, искюз ми плиз!.. Я вас всех обожаю. Адьос, амигос, другими словами — прощайте, друзья!

— Глупец, — пробормотал «режиссер» и усмехнулся.

Вот отважный Тараканыч поднялся по трапу на «Калабрию». Вот он послал воздушный поцелуй пиратам…

В эту секунду раздался страшный взрыв, и «Пилигрим», переломившись на несколько частей, исчез в океанской пучине.

Над «Калабрией» загремело «ура». Матросы, беспомощно лежащие на палубе, кричали «ура» так громко, что Тараканыч даже засомневался: уж не сделал ли он чего-нибудь доброго.

Сид успокоил волшебника, сказав, что это всего лишь дань его высокому мастерству.

— Неужели я вам так никакого зла и не сделаю? — озабоченно спросил Тараканыч. — Сколько времени на корабле пробыл, а зла не причинил! Я ведь все-таки злой волшебник, как-никак…

Он вздохнул:

— Может, хоть чирьев напоследок наставить? Так ведь было уж все это, было… Ума не приложу. Слушай, Сид, сколько у тебя еще осталось ящиков с бычками?

— Три, — недоуменно ответил толстяк.

— А ты их очень любишь?

— Очень!

— Порядок, — обрадовался волшебник. — Это и будет мое зло тебе. Тащи их сюда, живо!

Сид приволок ящики и переправил их в лодку.

— Вот такие дела, пузанок, — сказал Тараканыч, — теперь ты остался без любимых бычков, затоскуешь, может, даже и умрешь. Дай я тебя на прощание поцелую.

Он облобызал Сида, вытер слезу и залез в свою лодку полную бычков в томатном соусе.

— Будьте несчастливы! — прокричал Тараканыч и, заработав веслами, отправился продолжать кругосветное путешествие.

«Калабрия», нагоняя потерянное время, понеслась острову.

«Искатель» приближался к родным берегам. Все системы корабля работали безупречно. Самочувствие наших героев было нормальным. Наступили последние сутки путешествия.

На рассвете воздухоплавателей разбудил рев реактивного самолета. Сначала они увидели розовеющее небо. Затем откуда-то снизу вынырнул самолет без опознавательных знаков, пронесся рядом с шаром и скрылся.

— «Пума», — безошибочно определил Коля тип самолета, — всепогодный, сверхзвуковой перехватчик.

— Хулиганье, — сказал Леро. — Места ему не хватает!

Опять раздался грохот двигателя. На этот раз перехватчик промчался всего лишь в десяти метрах от иллюминатора, так что Редькин успел разглядеть лицо пилота. Коля узнал бы это лицо из тысячи. За прозрачным колпаком «Пумы» сидел Морис Феб. Пальцем правой руки он указал вниз, на океан, потом провел ребром ладони по горлу.

— Понятно, — сказал Коля, — требует, чтобы мы садились на воду, иначе откроет огонь по шару.

— Примем условия? — спросил Леро. — Или будем игнорировать?

— Пусть попробует напасть, — спокойно ответил Редькин, — через десять минут мы войдем в наше воздушное пространство.

«Пума» продолжала кружить вокруг шара, надеясь запугать Редькина и заставить его сесть на воду.