Было уже поздно, и, наверное, следовало бы проехать километр от дома на Васагатан до собственной квартиры на Свеавэген, но злость и тревога прогнали усталость. Ему, Гренсу, и этой ночью не спать.

Его ждал покинутый всеми коридор следственного отдела. Первые летние вечера коллеги Гренса проводили, сидя за бокалом вина в каком-нибудь открытом кафе Кунгсхольма или медленно прогуливаясь по дороге домой, а не торча в скучном кабинете среди двадцати четырех параллельно идущих расследований и без надежды на выплату сверхурочных. Гренс не чувствовал себя отверженным, ему не было тоскливо. Просто он давным-давно решил не принимать участия во всем этом, а личный выбор и отвратительное одиночество — это разные вещи. Сегодня вечером он разберется с выстрелом в тюрьме, завтра — еще с каким-нибудь выстрелом… Всегда найдется какое-нибудь расследование: трагедия для пострадавшего, зато для следователя — возможность ощущать сопричастность на расстоянии. Гренс наведался к кофейному автомату за двумя пластиковыми стаканчиками черного, остановился возле своей почтовой ячейки и увидел в куче невскрытой корреспонденции большой толстый конверт. Вечно тут до фига рекламных буклетов и бездушной рассылки. Гренс вытащил конверт и взвесил его на ладони. Не особенно тяжелый. Комиссар перевернул конверт, ища адрес отправителя. Его собственные имя и адрес легко читались. Мужской почерк, в этом Гренс был уверен, неровный, угловатый, почти острый. Писали, вероятно, фломастером.

Комиссар положил коричневый конверт посреди стола и смотрел на него, пока пил первый стаканчик кофе. При взгляде на конверт у него возникло чувство, которое он сам не мог бы объяснить. Гренс открыл ящик стола, распечатал новую упаковку перчаток, натянул их и указательным пальцем распорол сгиб конверта. Осторожно заглянул в отверстие. Ни письма, ни сопровождающей записки, вообще ни клочка бумаги. В конверте оказалось пять предметов. Гренс вынул их по одному и разложил перед собой между папками с неоконченными делами.

Еще полстаканчика кофе.

Гренс начал слева. Три паспорта. Красная обложка, желтые прописные буквы. «ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ, ШВЕЦИЯ, ПАСПОРТ». Все шведские, действующие, выданы полицией лена Стокгольм.

Фотография сделана в обычном фотоавтомате.

Пара сантиметров в длину и ширину, черно-белая, слегка расплывчатая, блики от вспышки в светлых глазах.

Одно и то же лицо повторилось трижды. Но с разными именами и разными личными номерами.

Лицо, которое принадлежало мертвому.

Питу Хоффманну.

Гренс откинулся в кресле и посмотрел в окно, на свет, на слабые фонари, стерегущие прямые безлюдные асфальтовые дорожки во внутреннем дворе Крунуберга.

Это ты?

Комиссар взял конверт, перевернул.

Это письмо от тебя?

Гренс поднес конверт ближе к глазам, кончики пальцев легко прошли по передней стороне. Почтовая марка отсутствовала, зато в правом верхнем углу виднелся почтовый штемпель. Гренс долго изучал его. Трудно прочитать, текст частично расплылся. «ФРАНКФУРТ». В этом Гренс был уверен. И шесть цифр. 234212. Потом — какой-то символ: не то птица, не то самолет.