- Товарищ боец. Опишите подробно как прошло пленение генерала финской армии и захват немецкого самолёта. Да и как вы оказались в тылу противника тоже.
- Товарищ маршал, разрешите?
- Говорите.
- Этот конверт с фотографиями был найден в вещах генерала вместе с полковым знаменем. Прошу изучить.
Подойдя и передав конверт, я вернулся на место и начал описывать как получил приказ от комбата, и отобрав одно отделение бойцов из своего взвода, вместе с корректировщиками направился в тыл к финнам, требовалось уничтожить артиллерийские батареи что так мешали нашей дивизии продвигаться вперёд. И вот так докладывал в виде рассказа. А финт с маршалом был обдуманный, через его голову Сталину конверт я передать не могу, а тут Сталин точно заинтересуется и прикажет предъявить то что я дал для изучения. Вон как у Шапошников лицо застыло, пока он слушая меня, рассматривал фотографии красноармейцев замёрзших на дороге, сложенных штабелями, позирующих финнов у захваченных машин и танков, генерал там тоже был. Колонну пленных красноармейцев. Сталин вскоре не выдержал, под конец моего рассказа требовательно протянул руку и Шапошникову ничего не осталось как передать всю пачку. Сталин не менял лицо, попеременно окрашивая во все цвета радуги, как маршал, оно у него превратилось как у восковой фигуры. Но фотографии просмотрел все. А когда я закончил, тот спросил:
- Как вы оцениваете боеспособность армии своим взглядом, командира взвода?
- О, финская армия подготовлена хорошо, это профессиональная армия, которая умеет и вполне может добротно воевать, что и делает. Однако она малочисленная, и после того как мы прорвали линию Маннергейма, до её падения остались считанные недели. Это понимают они и это понимаем мы. Скоро финны затребуют переговоров о перемирии, поэтому командир нашей дивизии, давит, гонит бойцов вперёд, чтобы как можно больше территорий захватить. В этом случае они перейдут нам, Советскому Союзу.
- Спасибо, товарищ Некрасов за хорошо подготовленную информацию, но я спрашивал о Красной Армии, - сказал Сталин. - Вам с самых низов должно быть отлично видно, как состоят дела в Красной Армии.
- Товарищ Сталин, в древности, посыльному принёсшему дурные вести отрубали голову. Что будут рубить мне? Есть одно правило, солгать или промолчать. Лгать я не люблю, поэтому лучше промолчу.
- Можете говорить, сейчас не древние времена. Репрессий не последует.
Маршалы и генералы закивали, недобро поглядывая на меня.
- Тогда, товарищ Сталин, уж извините за дурные вести. Раньше, до того как меня временно, до окончания срока боевых действий с Финляндией, призвали, а призвали меня шофёром, лучше не спрашивать как я в разведчики попал, я тоже думал что Красная Армия это сила и мощь. Боевые действия показали насколько я был глуп, слеп и бездарен в военной сфере. Сейчас я отлично знаю, что у Советского Союза, армии просто нет. Может во время Гражданской или после, пару лет она существовала, но потом было сделано всё возможное чтобы из армии сделать ополчение. Поэтому, когда я слышу, как нас называют Красной Армией, это вызывает у меня лишь горькую улыбку. Надо называть Красное Ополчение. Потому что эти ополченцы ни хрена не знают, и ни хрена знать не хотят. Один только случай демонстрирует это, когда один генерал, советский, отдавая приказ атаковать доты, сказал: