– Выгони дуру! – потребовал Гектор. – Вон! Афина гадость! Кошка дрянь!

– А Гектор хороший? – усмехнулась я.

– Умница, – согласилась птица и утопала прочь.

Я налила себе чаю, разложила на столе копии картин Ники Моргуновой и начала внимательно разглядывать цикл «Сто грехов человека». Почему мне эти полотна кажутся важными? По какой причине не могу о них забыть? Сосредоточиться на творчестве Вероники мешали мысли об Алене. В моей голове постоянно всплывало воспоминание о съемках и слова психотерапевта, как она бескорыстно помогает онкологическим больным. Чем больше я думала об Алене, тем сильнее злилась на нее. Если б она на самом деле хотела помочь людям, то во весь голос кричала бы про блокатор роста клеток, рассказывала о новом мощном лекарстве. А она вспоминала столпов психологии, Зигмунда Фрейда… Фрейд… Фрейд… помнится, Орлова завела речь о портрете гениального психолога, шутке художника… смотришь на изображение, видишь лицо мужчины, а потом поворачиваешь портрет и понимаешь, что это на самом деле фигура обнаженной женщины.

Я уставилась на сделанные Кузей копии «Ста грехов человечества», вскочила, чуть не наступив на задремавшего у стула Гектора, и ринулась на второй этаж, в кабинет Дегтярева. У полковника на столе лежит большая лупа!

Следующие полчаса я разглядывала картины Моргуновой через увеличительное стекло, потом схватила телефон. Где Гектор? Пусть он во всеуслышанье заявит: «Даша дура!» Отгадка под рукой. И ведь некая таинственная сила постоянно подбрасывала мне подсказки, но я их упорно не замечала! Сначала услышала в машине радиопрограмму. Помнится, ведущая Лада просила мужчину, дозвонившегося в студию, отгадать пословицу, спрашивала: «Кого по осени считают?» Следовало ответить: «Цыплят», но слушатель оказался на редкость туп, и в какой-то момент Лада воскликнула: «Бог мой, даже самый трудный пазл легко сложить, если повертеть его в разные стороны, глянуть на картину справа, слева, сверху!»

Мне бы вспомнить ее слова, когда я увидела на экране ноутбука серию, стилизованную под детское творчество! А еще Семен говорил про живописца, который писал оригинальные портреты людей: вроде набор фруктов, ан нет, лицо! Как его звали? Арчимбольдо Джузеппе. Художники часто зашифровывают в своих работах некую информацию, Ника одна из таких авторов.

– Ну кто там? – проскрипел Сеня.

– Даша! – закричала я. – Немедленно найди все координаты Оксаны Григорьевой! Срочно! Сию секунду! Домашний адрес! Телефоны! Место работы! Я еду к ней!

– Кого? – прохрипел Собачкин.

– Директор школы Георгий Петрович Сметанин, отец Ирины, близкой подруги и одноклассницы Веры Орловой, тогда Иосифовой, женился после смерти первой супруги Ларисы, на Елизавете Григорьевой, даме с дочкой, ее звали Оксана. И я абсолютно уверена, что она знает, где Орлова, скорее всего королева эклеров сейчас у этой Оксаны дома! Ну?

– На часы смотрела? – зевнул Собачкин. – Пять утра.

– Ну и что? – не смутилась я. – Бери ноутбук! Времени мало! Интернет не спит!

– Соб дрыхнет, – выдохнул Семен.

– Мания величия зашла так глубоко, что ты начал вещать о себе в третьем лице? Мы, Николай Второй? «Соб дрыхнет», – передразнила я сыщика, – эй, очнись!