– Отдал? – рычит он, и в его темных глазах вспыхивают огненно-оранжевые искры звериной трансформации. – Что ты такое говоришь?

– О том, что у верховных не может быть детей! – выкрикиваю-выдыхаю я ему в лицо. На секунду мне хочется, чтобы это тоже было шуткой. Ложью Альмы, а затем блондинки-имани или кто она там, бес ее забери! Но Рамон широко распахивает глаза, и в них я читаю ответ. Мы вообще прекрасно читаем друг друга. – Как ты мог? Как ты мог не сказать об этом? Что отдашь мою дочь!

– То есть ты думаешь, что я сам отдал Сару? – его голос будто угрожающее рычание. Предупреждающее. Но я его не боюсь. Он уже и так принес мне много боли. Куда больше? – Ты считаешь меня чудовищем?

– А разве нет? Ты и есть чудовище! Где она? Где моя доченька? За что ты продался? За власть? За возвращение своего статуса?

Я не выдерживаю и начинаю реветь. Слезы катятся по щекам, чувства душат меня изнутри, и в этот миг, когда я чувствую себя одинокой, когда я чувствую себя преданной, этот предатель обнимает меня.

Рамон укачивает меня как ребенка, прижимает к груди, по которой я колочу кулаками, пытаясь освободиться.

Тщетно.

Поздно.

Я плачу так долго, что во мне не остается сил, а вместе с силами не остается слез.

– Она у Альмы, – говорит он, поглаживая меня по волосам. – Я ее верну, Венера. Обещаю тебе.

Обещает он! Конечно. Наобещал уже столько, что я устала от этой лжи. Только Волчий Союз ничего не возвращает. У них на все есть свои планы. На все и на всех.

– Видеть тебя не хочу, – заявляю устало, отворачиваюсь, всем видом доказывая свои слова.

Мы так близко друг от друга и так далеко. Сара была нашей нитью, тем светом, что нас связывал. Ее нет, и все разрушилось.

Все исчезло.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

Я не отвечаю. Куда уж действительнее? Но когда Рамон, тяжело вздохнув, все-таки уходит, лучше не становится. Я лежу и пялюсь на белые больничные стены и купаюсь в своем горе. Хелен, да и любой психолог, меня бы сейчас похвалил, как я проживаю боль. Но сейчас мне кажется, что это та боль, которая меня окончательно доконает. Которую нельзя прожить.

Я все выдержала. Все смогла. Только не это.

С ней я и засыпаю. Проваливаюсь в дикий тревожный сон с кошмарами. В них я пытаюсь догнать тех, кто забрал Сару. Малышку, которую я даже не успела увидеть. Монстры!

Но когда я просыпаюсь, у меня в голове уже созрел план. План, как вернуть дочь. Поэтому, когда я после пробуждения обнаруживаю возле своей постели Альваро, во мне вспыхивает злой азарт.

– Я хочу видеть своего мужа, – говорю я, когда иссякают вопросы о моем самочувствии.

– Рамона? – поднимает брови парень.

– Рауля. У меня единственный муж.

Альваро ничего не понимает, но исполняет мою просьбу, и совсем скоро на пороге появляется муж. Я плохо помню свадебную церемонию, но Микаэль успел объявить нас супругами, так что это не ошибка.

– Венера? Как ты?

Рауль не сменил костюм, наверняка, последний раз брился перед свадьбой, ко всему прочему, у него уставший вид, но он садится в кресло рядом со мной и заключает мою ладонь в свои руки. Это прикосновение отзывается уколом в сердце, кажется чужим. Гораздо более чужим, чем родные объятия…