Арибальд не выдержал и остановился, после чего вынужден был остановиться и Ваминор. Остановиться и обернуться.

Тон Ваминора вдруг стал донельзя официален, отчего в нем прорезалась смутная и пока неявная угроза.

— Скажите, мэтр Арибальд, известно ли вам, что мнемографическая аппаратура, используемая вами в исследованиях, одновременно является мощным коммуникационным средством для ваших пациентов? Что на сеансах мнемозаписей пациенты могут отправлять сообщения другим пациентам и получать сообщения от них?

— То есть как это? — У Арибальда на миг потемнело в глазах. — В каком смысле «сообщения»?

— В прямом, — буркнул Ваминор. — В стенах клиник зрел натуральный бунт, и твои мнемографы стали для заговорщиков замечательным телефоном, телеграфом и видеосвязью. То, что ты считал видениями, Ари, на самом деле являлось посланиями от одного пациента остальным. Обычно даже незакодированными. Все это настолько лежит на поверхности, что я докопался до истинного положения вещей за какие-то три часа. Поэтому мне очень трудно поверить, что ты, Ари, об этом свойстве мнеморегистрирующей аппаратуры не знал. Ты, мэтр! И не знал?

— Ва, — жалобно пробормотал Арибальд. — Я действительно ни о чем подобном не подозревал!

Затем мэтр все же засомневался, как и подобает истинному ученому:

— Погоди, Ва! А откуда у тебя эта информация? С чего ты взял, будто мои мнемографы для людей являются видеотелефонами?

— Хлайд сообщил, — неохотно признался Ваминор. — Вообще, мне не следовало бы говорить это тебе, но… Хлайд стукнул, а затем еще несколько пациентов подтвердило. Мои ребята их допросили. С пристрастием. Поверь, этим пациентам крайне невыгодно было лгать. Так что я уверен: они сказали правду. — Коммандер помолчал немного, потом похлопал Арибальда по плечу. — Такие дела, Ари. Я-то тебе верю, но если я не приму некоторых мер, хотя бы внешне, венценосные меня не поймут. Так что… впредь ставь меня в известность о том, куда собираешься направиться. Это касается и твоей помощницы тоже.

Арибальд угрюмо кивнул. Еще раз ободряюще похлопав его по плечу, Ваминор пошел назад, к зданию клиники. Ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

С минуту Арибальд шагал молча, обдумывая услышанное. Затем появился первый серьезный вопрос.

— Ва, погоди!

Коммандер замер и обернулся; Арибальд тотчас догнал его.

— Ва, но ведь если дело обстоит так, как ты сказал, всю необходимую информацию о бунте, который якобы готовился, ты можешь выбить из Хлайда и остальных пациентов. Средство общения пациентов становится их бичом, ибо их переговоры слышат все, кого пишут на мнемографы.

— Так, да не так, — возразил коммандер. — В том, то и дело, что трафик сообщений по этой виртуальной мнемосети обладает избирательностью. Отсылающий сообщение сам решает, кому его адресовать. Кто услышит это сообщение, а кто не услышит. Более того, даже если в конкретный момент времени к мнемографу подключен лишь один из заговорщиков, он может оставить послание остальным, и оно будет терпеливо ждать, а когда их «бред» примутся регистрировать твои коллеги, подключив тем самым к сети, оно дойдет до получателей. Единственный, кто в состоянии перехватить депешу с грифом «для своих», — это ты, как и твои коллеги у мнемографа. Но беда в том, что для вас их депеши — всего лишь наркотический бред пациентов, иллюзии одурманенных людишек.