Грейд Дрокер собрал военачальников, чтобы выслушать их мнение. Опытные воины, которые, как и Элс, обучали новобранцев, не видели особого смысла в этом собрании. Волшебник явно будет делать так, как решил. Зачем же устраивать балаган и о чем-то их спрашивать?

Элса повысили в должности, но лишь потому, что никто из братьев не хотел выполнять лишнюю работу. Епископ предоставил для собрания одну из комнат в своем поместье, чтобы им не пришлось мокнуть под дождем. Стул Элсу не полагался. Из комнаты вынесли все, что можно было украсть или запачкать. Ша-луг прислонился к влажной холодной стене рядом с Пинкусом Гортом. Стояли они позади всех. Забавно получилось: здесь ему досталась та же роль, что и дома, – солдат в войске господнем.

– Брат Дрокер, кажется, чем-то недоволен, – пробормотал Горт.

– Это точно.

А еще волшебник явно на ладан дышит.

Да, слухи не врали: тот пушечный выстрел сделал его калекой. С левой стороны лица торчала голая кость.

– Да, отделали будь здоров, – заметил Пинкус. – Видок такой, будто его часа четыре беззубый тигр жевал.

Элсу говорили, что Дрокер почти все время носит маску; почему же, интересно, сегодня он решил ее не надевать?

Другой брат помог волшебнику усесться за высокий стол. Дрокер действительно злился. С трудом, но громким и отчетливым голосом он произнес:

– Бехтер… найди епископа… Серифса. И… принципата Донето. Им велено было… явиться.

– Надеюсь, – пробормотал Горт, – Дрокер им покажет, почем фунт лиха. Недоумки, втянули нас в это дерьмо, а сами, видите ли, носа не кажут.

Элс и бровью не повел. Наверное, Пинкус уже успел с утра приложиться к бутылке – слишком уж громко прозвучал его шепот.

Но Горт был еще достаточно трезв, чтобы заметить свою ошибку. Он примолк на добрых десять минут.

Явился епископ. Внешность этого толстяка ясно свидетельствовала о долгих годах, посвященных прозябанию в пороках. Круглое, испещренное красными пятнами лицо говорило о пристрастии к выпивке и об апоплексии. Ни в каком собрании Серифс, разумеется, участвовать не хотел.

Епископ пылал праведным гневом, но гнев его быстро улетучился под мрачным взглядом холодных глаз Грейда Дрокера.

Довольно трудно жаловаться и ныть в присутствии человека, который столь явно презрел собственные ужасные раны для участия в походе.

– Епископ, – сказал волшебник, – садитесь, для вас поставили кресло. Где принципат Донето?

Вскоре прибыл и патриарший посланник – его внесли на носилках трое телохранителей и один епископский слуга. Остальные телохранители сбежали. Реши кто-нибудь снова покуситься на жизнь принципата, у Бронта возникли бы серьезные затруднения.

Элс боялся, что Горт сейчас ляпнет что-нибудь нелестное и в адрес Донето, но всем сразу же стало очевидно, что тот действительно не может передвигаться самостоятельно.

Его ранили гораздо серьезнее, чем все думали.

Епископ выразил неудовольствие и заявил, что обо всем случившемся обязательно услышит сам Безупречный.

– Вы, Серифс, – осадил его Дрокер, – привлекли внимание особого ведомства. Не вынуждайте это самое ведомство официально объявлять вам об этом. Мы не подчиняемся никому, даже его святейшеству. Вам понятно?